— Так расскажите им! — я откидываю в сторону платье и шиплю, — Свалите все на меня! Я ж не против.

— Глупая… — в сердцах хлопает дверцами шкафа, — Мы то с отцом тебе все простим, с Артуром дай Бог наладится, а вот чужая мать тебе обиды ребёнка не забудет… — она опускается на край кровати, отодвигая в строну ворох вещей и я падаю рядом.

— Так не прости ему меня, мам… — ложусь щекой на ее плечо, — Артур… Он будто замороженный. Идеальный. Рядом с ним я вечно чувствую себя какой-то ущербной, глупой…

— Он заботится о тебе, Даша, — мама качает головой.

— Не-а… — мы с ней встречаемся взглядами, — Он меня воспитывает под себя и под свой идеальный, кастрированный мир. Мы ещё не женаты, а Артур может по две недели ко мне не прикасаться…

— Дочь! — брови мамы возмущённо взлетают вверх, — Как тебе не стыдно! Это далеко не самое главное в жизни!

— Ну а почему нельзя взять все? — я горячо шепчу, — Чтобы была не только дружба и забота, но ещё желание, страсть?

— И что? — мать едко хмыкает, — Много защиты тебе дала твоя страсть?

Я, свернувшись клубочком, утыкаюсь носом в ее колени. Мне больно. Эта женщина никогда не мажет и бьет по самой сути.

— Только давай не реветь, — она опускает руку на мою макушку, — Сделай доброе дело отцу и Артуру. Не накаляй обстановку.

— Мне надеть нечего… — я грустно смотрю на мать, — Платье не купила.

— Не переживай, — отмахивается мама и, отстраняя меня, поднимается с кровати, — Фадеев ещё вчера перенёс своё мероприятие в скай-бокс. Его команда проигрывает четвёртый матч подряд. Все начальство прибудет.

— Мы будем смотреть футбол? — я пропускаю дрожь волнения по всему телу. Это знак свыше?

Понимаю, что если Егора выпустили, то он обязательно сегодня будет на стадионе. Конечно, не факт, что я его увижу, но так у меня хотя бы будет шанс. Да, черт, я просто хочу выйти из этой чертовой квартиры и мне нужна точка в наших отношениях. Без неё… я все ещё его.

— Нет, конечно, — родительница, чувствуя, что я почти сдалась, второй раз подаёт мне платье, — Скай-бокс у них на стадионе — это что-то типо зала банкетного. Еда, официанты, все, как в ресторане.

— Хорошо, — кивая, встаю с кровати и забираю из маминых рук вешалку.

— И давай сегодня без сюрпризов… — она строго поджимает губы.

— Я постараюсь, — киваю, а про себя добавляю, что уже ничего не могу обещать.

Через два часа за нами заезжает Артур.

— Ты прекрасно выглядишь, — шепчет мне мне в самое ухо, помогая сесть в машину.

— Спасибо… — выдавливаю из себя подобие улыбки, с искренней грустью понимая, что мурашек на спине нет.

Но испытав их единожды, ты всегда будешь их ждать. И каждый раз их не испытывая, на долго ли хватит твоих разочарований, Даша?

— Если тебе интересно… — Артур говорит вкрадчивым голосом, — То брата Егора пыпустят завтра под подписку до суда…

Я отчаянно прикусываю щеки изнутри, чтобы не завыть. Потому что мне кажется, что Кирсанов, давая мне эту информацию, просто издевается. Но умом я понимаю, что на самом деле он помогает. И делает максимум.

— Спасибо… — я поворачиваю к нему лицо и на мгновение касаюсь пальцами его руки на коробке передач.

— Все будет хорошо… — качает Артур головой и успевает перехватить мою ладонь.

— Извини… — я неприлично быстро выдёргиваю руку.

Остаток дороги проходит в вежливом молчании. Даже мама, сделав несколько попыток разрядить обстановку, обижено отворачивается к окну.

На подъездах к стадиону приходится сбросить скорость до минимальной. Возбужденные футбольные болельщики стекаются к стадиону неконтролируемой массой и постоянно норовят попасть под колёса.

— О Господи! — вскрикивает мама на заднем сидении, — У нас что война началась? Я никогда не видела столько полиции и людей в одном месте!

— Ммм… — отзывается Артур, — Это просто ещё одна причина, почему мы сегодня здесь. Семён Сергеевич с утра бдит. Фанаты снова драку в парке устроили. Кого-то сразу накрыли, а остальных будут искать камеры на трибунах.

— Какой кошмар! — патетично вздыхает родительница, — Их бы энергию, да в мирных целях. Вон! На почту работать или на стройку — дома реставрировать. Я же права, Даша? — строго выделяет вопрос.

— Да… — угрюмо качаю головой.

Она права. Что тут скажешь. У каждого своя правда. Главное — чтобы она другим не мешала. Но мои глаза, будто живя отдельной жизнью, все равно жадно разглядывают толпу.

Нам открывают шлагбаум, и мы подъезжаем к стадиону со стороны административного входа. Здесь уже нет людей, но по периметру все равно стоит кордон полиции.

Несмотря на вип вход, в здание попадаем с досмотром вещей и практически под конвоем.

— Ну наконец-то! — в холе нас встречает возбужденный отец, — Проводи, — кивает молодому лейтенанту, — Я скоро подойду.

Мы заходим в лифт. Рация у парня не замолкает ни на секунду. И, неожиданно, до меня доходит масштаб, готовящейся операции. От духоты голова начинает кружиться. Я чувствую, как моя личность окончательно раздаивается. Одна вытаскивает телефон и дрожащими пальцами пишет сообщение Егору, чтобы он не приходил на стадион, а другая маниакально следит за тем, чтобы ни одним словом не подставить отца. И перед тем, как нажать клавишу «отправить», в самый последний момент я стираю сообщение.

Отключаю телефон и прячу его в сумочку. Оправдывая себя тем, что не имею право вмешиваться в чужой выбор.

Дарья.

Трибуны яростно скандируют матерные кричалки. Стройно, громко. Я подношу ладонь к панорамному стеклу и прикладываю пальцы. Оно вибрирует. То ли от децибел, то до от бешеной энергетики. Краем уха улавливаю разговор Фадеева и отца о том, что у местного газона имеется свой личный агроном. Офигеть. Но в принципе, по какому ещё полю положено бегать двадцати миллионерам.

— Круто, да? — ко мне со спины подходит Альбина, — Хочешь, в ложу выйдем.

— Хочу, — оборачиваюсь и киваю приятельнице.

Она открывает дверь, и нас практически сносит гулом.

— Ты чего такая потерянная, подруга? — она внимательно прищуривает глаза, — И от Артура шарахаешься, как от кипятка.

— Мы немного в ссоре, — выдавливаю я из себя и делаю вид, что внимательно слежу за игрой.

— Хм… — скептически хмыкает Аля, — Да ты не туда смотришь, — небрежно машет рукой в сторону поля, — Ты туда смотри.

Я поворачиваю голову в сторону боковой трибуны и вижу, как она вспыхивает красно-белыми фаэрами. Цветной туман быстро стекает вниз до ворот и заполняет поле.

— Сейчас игру остановят, — Алибина падает в кресло и хлопает по соседнему, — Садись давай, рассказывай, как достала тебя твоя льдина адвокатская.