Он осторожно обнял её, прижав к своей груди, на которой она и уснула под приглушённые голоса в новостях и бледный свет экрана телепередач.

Никольский осторожно подхватил её на руки и отнёс в спальню, укрыв одеялом. Она сжалась в крохотный комочек так, словно сильно замёрзла. Он посмотрел на её бессознательные попытки согреть саму себя, но, поняв, что всё это бесполезно, лёг рядом, задернув шторы на окне. Мужчина, обхватив рукой этот запутавшийся в постельном белье клубок, придвинул его немного к себе. Она тихонько что-то промычала и уткнулась носом в его, украшенную татуированным узором, ключицу. В этот миг он наконец осознал, что такое счастье.

Чем больше проходило времени и, чем ближе становился день свадьбы, тем сильнее Лена желала убежать на край света, закрыться за семью замками и не отвечать на чьи-либо звонки.

Закончилась сессия, потом прошли и каникулы. В понедельник началась обычная учеба – за день до знаменательного события она как обычно отправилась на занятия в институт. В голове творилось что-то невразумительное. Она не могла сосредоточиться на лекциях.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Ника, видя отсутствующий взгляд подруги.

– Дома проблемы, – пояснила Ермолаева, стараясь не вдаваться в подробности.

– Родители?

Она не стала отвечать на вопрос.

– Слушай, сможешь прикрыть меня? Я уеду на два дня, по семейным обстоятельствам… – предупредила Лена.

– Только вроде начали учиться… А так… Да, конечно.

После занятий Лена сразу поехала домой. В квартире Никольского она металась, как загнанный зверь. Единственное, на что ей хватило самообладания, так это позвонить своим ученикам и отменить занятия на ближайшие пару дней.

Решив заняться домашними делами, она скрывала тревогу, что пульсировала в её сердце. В голову то и дело лезли мысли о том, что, возможно, стоило отказать ему, но сомнения перед свадьбой тревожат многих невест, поэтому она просто включила телевизор, оставив ужин на плите, и уснула под голоса дикторов на новостном канале.

Проснулась она посреди ночи, будучи бережно укрытой одеялом, лёжа на кровати в спальне. Влад был рядом. Он всегда оказывался поблизости, когда ей нужна была поддержка.

Несколько секунд посмотрев в темный потолок, она вылезла из его объятий, встала босиком на теплый пол, уложенный паркетом, прошла к панорамному окну в гостиной и, отстранив штору, остановилась возле стекла.

Вид с семьдесят четвертого этажа открывался на добрую половину города. Вся Москва лежала у её ног со своими огнями, шумом и бешеным ритмом даже в столь поздний час.

Ермолаева села на пол, оставив замёрзшие пальцы на ледяной поверхности прозрачного стекла. Она была слишком погружена в свои мысли, не заметив, как Никольский опустился рядом с ней.

– Лена? – тихо окликнул он её.

Она не повернулась, но решила сказать ему хоть что-то.

– Влад, я знаю, это глупо, но… – начала она, страшась признался самой себе. – На самом деле я очень боюсь.

– Чего? – удивился он.

– Брака. Меня пугает неизвестность. Да и отношения в целом. Предполагается же, что мне придется провести остаток своих дней с одним человеком, – она обратила на него взгляд. – Не обижайся, конечно, ты заслуживаешь другого. Точно не меня. Девочка с такими заморочками… Зачем она тебе?

– Мне кажется, что мы уже говорили об этом, – напомнил он. – Но я повторюсь. Ты приносишь в мою жизнь свет. Разве этого мало, чтобы любить?

– Ты просто разочарован в своей бывшей жене? Признайся честно. Давай же, – взмолилась она, – пустись в откровения хотя бы раз. Мне этого будет достаточно. В конце концов, я же должна знать, почему я говорю «да».

Он встал, ушёл на кухню. Вернувшись через пару минут к оставленной в недопонимании Лене, поставил два бокала на пол, открыл пробку на бутылке с вином, которую держал в руках, налил кроваво-алой жидкости в стеклянные сосуды и протянул один из них своей собеседнице.

– Я не хочу, чтобы ты думала, будто я святой. Всё не так и, как правило, гораздо сложнее, – начал он, сделав глоток алкоголя. – Когда я женился на Алле… Это был минутный порыв. Обычно, про такое говорят «по молодости». Да, так оно и было. Она изначально не была «моим человеком». Мы долго привыкали друг к другу, и, казалось бы, всё у нас шло идеально, разумеется, были и ссоры, и угрозы развестись, но потом всё заканчивалось довольно миролюбиво. Только в какой-то момент понимаешь, что впустую тратишь время с тем, кто не предназначен для тебя. Годы уходят в никуда, в какую-то бездну, но при этом ты ничего не получаешь взамен.

– Хочешь сказать, что я – «твой человек»? – вмешалась Лена в его монолог.

– Помнишь, когда мы впервые увиделись? – спросил он с лёгкой улыбкой. – Ты тогда проехала свою остановку в метро.

– Да, конечно, – согласилась она, решив оставить при себе воспоминания об их по-настоящему первой встрече, когда она бежала за таинственным незнакомцем с подругой по станции, чтобы взглянуть на него ещё раз.

– В тот день я ехал с конференции. Студию собирались закрыть, персонал уволить, поэтому настроение у меня было ни к чёрту. Потом появилась ты. Такая живая, лучезарная… Даже не знаю. Внутри как будто что-то щёлкнуло, а потом мне стало плевать на всё. Уже не мог думать о проблемах, поскольку воспоминания о тебе вызывали улыбку. Конечно, в ближайшие дни я уладил конфликты с комиссиями, всё вернулось на круги своя, но именно в тот момент, когда я почти умер морально, в мою жизнь ворвалась ты… Не могу представить, с чем можно сравнить твоё появление. Наверное, с порывом свежего весеннего ветра…

– По-моему, ты переоцениваешь мой вклад в твои заслуги, – засомневалась Лена, выпив почти половину бокала.

– Знаешь, я никогда не думал, что могу так зависеть от чего-то, а тем более от человека. Так почему бы не дать наркоману его дозу? – усмехнулся Влад.

– Потому что это убьёт его, – ответила она, лишая второго смысла его высказывания.

– Хорошо, а если это не наркоман, а больной раком, которому нужно болеутоляющее?

– Зачем ты это говоришь? Мог бы и прямо всё сказать.

– Я пытался объяснить всё, как есть, но люди чаще лучше понимают метафоры, нежели прямые фразы.

Ермолаева залпом допила вино и поставила пустой сосуд возле себя.

– Пойдём спать. У нас завтра трудный день, – предложила она, отходя от окна.

– Конечно, – согласился он.

Утро нагрянуло пасмурным светом и тяжёлыми снеговыми тучами сквозь стёкла в спальню.

Лена недовольно поежилась от угнетающего звука будильника, потом спустила ноги на пол, откинув одеяло, прошла на кухню, тихо включив музыку, приготовила завтрак. Умывшись, она вернулась в комнату, разбудила Никольского. Через полтора часа они уже ехали в ЗАГС, где их ждали лишь её родители и Оксана со своим мужем.