меня, когда я, окрыленная словами полковника, сказала ему, что мне нужны тренировки. Оказалось, что они и так есть у черных, но мне и этого было недостаточно. Ночью я приходила в зал и на третий раз меня поймал Келлер, разбудил всех наших, сказал, что они должны поблагодарить меня за новую нагрузку, и мы побежали. Я чувствовала взгляды каждого из них. Думаю, они злились и негодовали. Но это неважно, чем сильнее и опытнее будет каждый из нас, тем выше шансы на выживание за пределами периметра базы номер восемь.

Кроме бега, у нас есть спарринги, которые по-прежнему выглядят до ужаса нелепо. Келлер раз за разом ставит против меня Хьюго. С ним у нас больше проблем не было, но и друзьями мы, естественно, не стали. Предполагаю, рыжик боится за свои яйца, которые я обещала ему отрезать. Также мы занимаемся стрельбой, и, кроме пистолета, я более-менее научилась обращаться с автоматом и ружьем. В первый раз выстрелив из ружья я чуть не сломала себе ключицу, отдача была настолько сильной, что я плюхнулась на задницу и взвыла от боли. Хьюго ржал, но я не обращала на него внимания, с ним я уже разобралась, и у меня появилась новая цель – научиться всему, что мне может дать база номер восемь.

Начиная с отбоя и до двух часов ночи мы бегаем, отжимаемся, прыгаем на скакалке, проводим спарринги, разбираем и собираем оружие, чистим его и выслушиваем наставления Келлера. Больше я не пропускаю ни единого слова мимо ушей, я должна знать как можно больше. Потом, измотанные и уставшие мы отправляемся спать.

Мама и Лекса пытались поговорить со мной, но я заверила их, что всё нормально, но это не так. Обида, что снесла мне крышу, никуда не делась, но разбираться с этим я не намерена. Я прихожу к ним три раза в неделю, разговариваю, иногда даже смеюсь, но что-то во мне изменилось, и я окончательно перестала чувствовать себя частью семьи. Может, это и к лучшему? Им больше не угрожает опасность, Лекса находится под наблюдением докторов, её беременность протекает замечательно, осложнений никаких нет и, надеюсь, не будет. Её болезнь никуда не делась, но мне больше не приходится воровать, чтобы достать для неё лекарство. И я решила, что отныне они будут заботиться о себе сами. Скорее всего моя вина была в том, что я действительно лезла к ним со своими решениями. Теперь предоставляю эту возможность им.

С Лари мы всё уладили. У нас не было душещипательного разговора, мы просто посмотрели друг на друга, и всё стало ясно. Ему плохо без меня, а мне плохо без него. Надеюсь, что друг больше не возобновит разговор о чувствах, ведь этот диалог может стать фатальным. Предыдущий почти что разрушил нашу дружбу, а Лари последний, кого я хочу потерять. С ним я вижусь куда чаще, чем с мамой и Лексой, сразу после обеда, Лари приходит к моей комнате, и мы отправляемся в зал. Три дня назад он попросил Оливию о возможности стать чёрным, она согласилась, но пока нет информации, когда он пополнит ряды военных.

За три месяца, что прошли после разговора с полковником я была на десяти вылазках. Все они проходили в городе, из которого мы пытались вытащить доктора. Нашу группу уже начали называть счастливой, ведь десять вылазок подряд у нас обходилось без жертв. Мы добывали еду и одежду, медикаменты и инструменты, привели троих мужчин, все они были поселены в блок мистера Голда, того самого, которого я толкнула, а после попала в карцер. Я вернула Доку украденное лекарство. Келлер заставил меня идти к нему лично, это было волнительно, но не более, чем увидеть самого Дока. Кажется, что он вовсе не заметил моего прихода, так и сидел за столом, делая пометки. Его клетки были пусты, все, кроме той, где раньше была Роберта. В тот раз там оказалась не она, а другая девушка.

Роберту я больше не видела, однажды я предприняла попытку найти её на территории базы, но эта глупость закончилась лишь потерей времени. Я обратилась к Келлеру, но он сказал, что люди, живущие не под его опекой не его дело.

Была ещё одна интересность, я поцеловалась с Рики, но ничего не испытала. Весь поцелуй могу объяснить двумя словами – было приятно. Ни мурашек, бегущих по рукам, ни бабочек, наводящих беспорядок в моём животе. Это было печально. Вот уже месяц я стараюсь с ним не пересекаться, хотя это трудно сделать, ведь мы живём в одной комнате. Я благодарна Рики за то, что он не напирает на меня. Он действительно привлекательный и нам есть о чём поговорить, но, как говорится – искра не пробежала.

– Стоп!

Команда Келлера моментально останавливает нас, и упершись в колени рукам, я пытаюсь отдышаться, хотя, кажется, сегодня я устала меньше, чем вчера.

– На сегодня всё. Завтра в полдень у нас очередная вылазка. Всех жду здесь сразу же после обеда.

Все расходятся, а я остаюсь. Делаю ещё пять кругов по залу и в изнеможении заползаю на ринг, улыбаюсь от усталости в мышцах и смотрю в потолок, окрашенный в белый цвет и исполосованный неприкрытыми балками. Завтра очередная вылазка, не могу утверждать, что мне больше не страшно покидать стены базы, но этот страх стал другим. Словно коктейль азарта и ужаса.

Возвращаюсь в комнату, беру вещи и, посетив душ, заваливаюсь спать.

На следующий день посещаю комнату мамы и Лексы, так я делаю каждый раз перед вылазкой, после ухожу в столовую, получаю свою порцию еды, быстро съедаю её и иду в зал. Там уже ожидает Келлер. Он снова делает вид, что не замечает меня, и я этому рада, ведь знаю – на задании всё изменится, там он замечает всех, даже тех, кто ему не очень приятен.

Не проходит и пятнадцати минут, когда зал набивается нашей командой. За прошедшее время я запомнила всех, а с некоторыми мне даже удалось поговорить, удивительно, но люди словно жаждут рассказать кому-то свою историю, а мне любопытно их слушать.

Отто, парень из другой части планеты, за три дня до появления тумана он прилетел к своей подружке, с которой они познакомились в одном из самых дорогих отелей Дубая на отдыхе. По его словам, это были три дня незабываемого и практически непрекращающегося секса. Я думаю, он преувеличивает, но кто я такая, чтобы переубеждать его, он ведь может и решить доказать мне