– А ты с нашими «туруханцами» связывался?

– Да связывался, Михаил Иваныч, связывался. Свердлов даже встречаться отказался, забыл, скотина, как я его из Оби вытаскивал и как потом побег ему же и устраивал! А Джугашвили Шляпникова поддержал, мол, одно дело – в полицию стрелять, другое – в новобранцев, на службу только-только призванных. Да и вообще они оба – чуть ли не за легальные методы борьбы, как наши думцы в свое время. На меньшевистские позиции скатываются.

– Ну, в этом их и товарищ Ульянов поддерживает. Сталин сейчас тщательно прорабатывает поправки к законам о труде, чтобы в нужный момент преподнести ультиматум царской власти, а Владимир Ильич считает, что это принесет нам популярность в среде пролетариата и многие к нам примкнут. Сам же видишь, что у нас на «Айвазе» творится…

Торопливо бухающие шаги по коридору заставили обоих собеседников умолкнуть. В тишине послышался негромкий условный стук в дверь – три удара, затем один и еще один.

Тот, кого звали Иваном Дмитриевичем, стараясь не шуметь, открыл дверь, и в комнату, запыхавшись от бега и даже не обстучав от снега сапоги, ввалился молодой парень в коротковатом для его роста замызганном тулупчике.

– Товарищ Чугурин, товарищ Калинин! Началось!.. Привезли!.. Семь подвод, солдаты, и прапорщик ими командует!..

– Сколько раз тебе повторять – не Калинин, а товарищ Никанор!.. Какого полка, узнал?! – Иван Дмитриевич от нетерпения схватил вестника за отворот тулупа.

– Не-а, там сборная команда, на погонах номерки разные! – Паренек отдышался и начал говорить более или менее связно. – Прапорщик тот – громадный такой, усатый, с георгиевской ленточкой. И чиновник какой-то там с ключами!..

– Пойдем, покажешь! – Иван Дмитриевич, торопясь, уже натягивал на себя пальто. – Михаил Иванович, ты с нами?.. Нет? Ну, как знаешь…

Осторожный конспиратор Чугурин благоразумно остановился за квартал до лабаза, его «ординарец» поспешил дальше и вскоре вернулся с одним из оставленных наблюдателей, исполнявшим роль ломового извозчика, хорошо подвыпившего и закемарившего на своей телеге, груженной дровами.

– Рассказывай, Павел, что там?

– А там, Иван Дмитрич, семь телег, на кажной по четыре ящика. Ящики длинные, зеленые, для десятка винтарей места в аккурат хватит. Солдатиков помимо возниц ещё четверо, сгрудились в кружок, махорочкой балуются. Начальник ихний, прапорщик, да с ним чинуша какой-то сначала о чём-то спорили, руками махали, а потом в лабаз пошли и до сей поры не показывались.

– Подозрительное заметил что?

– …Да нет, ничего такого… Офицерика только вот с чинушей этим нету долго… Может, место ищут, где поудобней складывать будет?

– Может быть, может быть, всё может быть… Другие выходы со склада есть?

– Есть, как не быть, с другой стороны еще один, но он с декабря снегом заметен под самую крышу.

– Хорошо, верните имущество хозяину. – Чугурин кивает на телегу, запряжённую безучастной ко всему происходящему лошадью. – Митя, расплатиться не забудь, как договаривались. А я пойду пройдусь, сам гляну что и как. Василь где там схоронился?

– Там с другой стороны, почти напротив – дом старый, рядом с ним сараюшка заколоченная, справа в углу он и сидит…

* * *

– Ну что, как думаете, Константин Константиныч, клюнули они на наш спектакль? – поинтересовался прапорщик у сидевшего рядом с ним на импровизированной скамейке из двух поленьев и доски пожилого господина, рассматривавшего окрестности в бинокль через слуховое чердачное окно.

– Наверняка клюнули, Фёдор. Уж больно подозрительным тот извозчик был.

– Это почему же?

– Да слишком часто в нашу сторону поглядывал, а потом к нему паренёк этот подбежал, и они уехали. Не иначе – своему начальству докладывать.

– А с чего вы взяли, что он из этих?

– Дрова-с, молодой человек, нынче товар дефицитный, и ни один хозяин не станет тянуть с доставкой. А этот проторчал на морозе два с лишним часа. – Господин с биноклем поёжился и поплотнее закутался в накинутый на плечи тулуп, затем, посмотрев на собеседника, задал вопрос: – А вам, господин прапорщик, в одной шинельке не холодно-с?

– А нет, у нас ещё и эта… спецамуниция имеется, чтоб, значит, не мёрзнуть… А ещё кто есть, как думаете?

– Наверняка… Я бы вон в том сарае человечка глазастого посадил бы… Подождите, подождите… – Константин Константинович подался вперед, вглядываясь в бинокль. – …А вот и главное действующее лицо!.. Господин… Чугурин, Иван Дмитриевич. Революционер-с, недавно вернулся из ссылки. И – снова за старое…

– Не ошиблись, Константин Константиныч? – Прапорщик тоже подвинулся к окну, чтобы посмотреть на нового персонажа.

– Обижаете, юноша! У меня-с идеальная память и на лица, и на их хозяев-с. Потому и ценят-с в Отдельном корпусе.

– Значит, клюнули! Пошёл я спектакль ему устраивать… – Прапорщик очень легко для своей мощной комплекции поднялся и направился к лестнице…

Чугурин, неторопливо прогуливавшийся по улице, только собрался невзначай подойти к солдатам и завязать разговор, из которого хотел получить подтверждение своим догадкам, как удача послала ему подарок в виде того самого прапорщика, о котором говорил Митя. Офицер, судя по внешнему виду еще недавно бывший сам нижним чином, выскочил из ворот лабаза и развил кипучую деятельность:

– Кому стоим, мухи снулые, тараканы беременные?! Хорош дымить, как паровозы, живо ящики на склад! Бегом и вприпрыжку – я сказал!..

Солдаты, не желая попасть под горячую руку начальства, горохом сыпанули разгружать телеги. Но одной паре тут же не повезло – солдат, несший третий по счету ящик, подскользнулся и выпустил его из рук. Его напарнику, шедшему впереди, ничего не оставалось, как последовать примеру товарища. В упавшем ящике, скорее всего, пара досок были подгнившими, поскольку от удара он наполовину рассыпался и на тротуар выпало несколько револьверов, а внутри Чугурин увидел какие-то принадлежности к ним и кобуры. Прапорщик тут же оказался возле виновников:

– Ах ты, морда жидовская! Я ж тебя сщас!…

Мощная оплеуха вбила солдата в ближайший сугроб…

– А ты, ворона брезентовая?!

Второй виновник, получив удар в живот, сложился, как перочинный нож, и даже упав, проехал еще метр по гололеду…

– А ну – собрать всё и быстро! Быстро! Быстро, кому сказано!..

Дождавшись, пока провинившиеся сгребут выпавшее оружие и подберут остатки ящика, прапорщик пошёл вслед за ними, очевидно, решив продолжить разговор без посторонних глаз и ушей…

– Яша, ты как?

– Таки ви знаете, прапорщик Фёдор, только глубочайшее уважение до вашей невесты Ганны, умеющей готовить настоящий еврейский форшмак, позволяет мне ответить анекдотом… «Не так я вас любил, как ви стонали»…