– Благодарю, брат. – Кин повернулся и потопал вперед.

Каори закрыла дверь радиорубки и заперла ее за собой. Девушка взмокла от пота после подъема. Пункты перехвата сообщений располагались на склоне горы к югу от деревни Кагэ – так было легче избежать магнитных помех. Каори преодолела расстояние бегом, сердце бешено колотилось, а волосы повисли путаной завесой на лице.

Сев за столик с радиоприемником, она схватила микрофон.

– Исао?

Голос юноши был искажен помехами, приглушен расстоянием.

– Каори.

– Что ты подарил моему отцу на его последний день рождения?

Пауза, сопровождаемая треском белого шума.

– Мы с Ацуши вырезали флейту из дерева кири.

– Какую мелодию он сыграл в первую очередь?

– Ну, он пытался исполнить «Дочь ронина». Но играл так ужасно, что я не совсем уверен. А потом я напился и сел на флейту. Случайно, конечно.

Хотя сердце Каори сжалось от воспоминания, она все равно улыбнулась.

– Боги небесные, это и правда ты. Но разве такое возможно? Мы думали, тебя убили, когда схватили моего отца…

– Ты одна, Каори?

– Хай.

– Уверена? Посмотри по углам. Давай же. Слышишь, как тикают часы?

– Ты имеешь в виду дрона-паука, которого гильдийская сука Аянэ оставила здесь следить за нами?

– Вы нашли его?

– И уничтожили. И с ней я бы хотела сделать то же самое.

– Хвала Идзанаги. Молодцы.

– И как получилось, что ты до сих пор жив? Ты ведь должен был охранять моего отца во время нападения на Киген. Если Гильдия схватила его, они должны были поймать и тебя. Или убить.

– Кин действительно убил меня. Ударил ножом в спину. Ацуши и Такеши тоже.

– Что…

– По крайней мере, для Аянэ все выглядело именно так…

Кин находился на платформе над зубчатой передачей, глядя вниз, в железную пасть, полную чавкающих, перекатывающихся зубов. Землекрушитель работал на базе четырехступенчатой коробки передач. Энергия на восемь лап, упирающихся снаружи в землю, передавалась за счет громадных шестеренок. Коробка передач была заключена в железный корпус, окаймленный защитными перилами, но сверху она оставалась полностью открытой, что позволяло техникам легко получить доступ к системе. На стремянке, примерно на полпути вверх по корпусу, копошился мастер-политехник, проверяя целую кучу датчиков.

Созерцая красоту шестеренок и подшипников, Кин был вынужден в очередной раз восхититься гением Кенсая. Второй Бутон вполне мог быть его врагом, но он говорил на языке машин лучше, чем кто-либо другой.

Кин порадовался, что никогда не совершал ошибки, недооценивая дядю, и ни на мгновение не поверил, что Кенсай «проглотил» его историю.

К счастью, Инквизиция не разделяла подозрений Второго Бутона. Это просто благословение, что они столь одержимы своим драгоценным «тем, что будет».

Но Кин даже сейчас боролся изо всех сил, чтобы предотвратить «то, что будет».

«Зовите меня Первым Бутоном».

Кин мрачно улыбнулся под шлемом.

Нет, я постараюсь не допустить «того, что будет».

Он повернулся к Синдзи, повышая голос, чтобы перекричать шум:

– Скажите мне, брат, как…

И вдруг ему в череп врезалась железная труба, зажатая двумя крепкими руками. Удар почти оглушил его, голова мотнулась вбок, шлем прогнулся под действием огромной, как у кувалды, силы.

Кин повалился на платформу, его поршни заскулили, когда он вцепился в перила. В глазах расцвели белые цветы, а во рту он почувствовал кровь, боль затмила ужас перед вращающейся внизу зубастой цепью, готовой превратить тело в фарш.

Он поднял глаза на ударившего его члена Гильдии, который снова занес трубу.

– Вот тебе за восстание, ублюдок! – выплюнул Синдзи.

– Нет, – прохрипел Кин. – Подожди…

– Исао, давай не тормози, говори скорее… – прошипела Каори.

– Крысиная кровь. – В динамиках затрещал мальчишеский голос. – У меня к спине были привязаны пузыри с крысиной кровью. А Кин, когда ударил меня, использовал специальный нож со складывающимся лезвием. С которым легко справиться даже такому новичку, как он.

– Ты инсценировал собственное убийство от рук Кина? Ты был в курсе, что он предаст нас?

– Нет, Каори, нет. Это план Кина. Он понимал, что Аянэ подослана Гильдией, чтобы настроить его против нас. Или, как минимум, ополчить нас против него.

Желудок у Каори скрутился в узел. Во рту было сухо, как в пустыне.

– Но откуда?

– Сюрикеномёты. Аянэ их испортила. Не она лично, а ее паук-дрон все сделал, пока она была заперта в камере. Но у нее получилось прямо безупречно. Кин выяснил это, изучив обломки. Никто, кроме гильдийца, не смог бы поработать с ними настолько хорошо, чтобы они вышли из строя одновременно, прямо посреди атаки óни.

– Да, но это не объясняет того, что случилось с моим отцом в Кигене!

На линии зашипели помехи, когда Исао размеренно вздохнул.

– Кин говорил с Даичи наедине. Он знал, что их будет подслушивать дрон. Полагал, что тот следует за ним повсюду. Поэтому они играли в шахматы, обмениваясь заметками между ходами. Вслух Кин рассказал о заговоре с целью уничтожения завода по переработке чи в Кигене – план, ради которого и прислали Аянэ, должен был завершиться предательством Кина. Но в заметках он объяснил Даичи, что случилось на самом деле. Про Аянэ и дрон. Про порчу сюрикеномётов. И наконец, поделился идеями, как победить Землекрушитель и покончить с Гильдией раз и навсегда.

Каори закрыла глаза, страшась ответа.

– Как?

Кин втянул голову в плечи, когда ему нанесли очередной удар трубой по шлему. И еще один. И еще… Погрузившись в безумие, Синдзи теперь колотил по пальцам, вцепившимся в перила перехода.

– Прекрати! Я на вашей стороне! – Кин оглянулся через плечо, вниз, на вращающуюся, усеянную зубьями пасть коробки передач.

Следующий удар пришелся по черепу, и перед глазами вспыхнули звезды. Одна рука соскользнула, и он задохнулся, стиснув зубы, отчаянно цепляясь за перила второй рукой.

Когда он был мальчиком, какой-то из собратьев-новичков сказал, что за мгновение до смерти перед глазами должна промелькнуть целая жизнь. Взлеты и падения. Победы и поражения – все, кем ты когда-либо был, и все, что ты когда-либо делал, должно предстать перед твоим взором в белом мерцающем сиянии… прямо перед тем, как свет угаснет навсегда.

Но он сейчас мог думать только об одном… вернее, об одной – Юкико. О том, что никогда больше не увидит ее.

И о том, что ничего уже нельзя будет исправить.

Нет.

Когда его настиг новый удар, в голове Кина запели железо и латунь, и его хватка ослабла.

Нет, неверно…

– Он планировал уничтожить двигатели Землекрушителя, Каори. Его отец проектировал камеры сгорания или нечто в этом роде. И Кин знает, как они устроены, но ему нужно было попасть внутрь, чтобы действовать. Поэтому ему пришлось устроить достаточно убедительное шоу, чтобы Гильдия приняла его обратно.