Потом открыла глаза, опустилась на колени.

Выбрала то, что могло подойти ее другу.

Одежда умерщвленных все равно оставалась одеждой. И если мир не являл собой бессмысленный хаос, как говорил Виктор, если в нем было хоть что-то святое, конечно же, эти скромные вещи, которые носили замученные невинные, могли не только помочь ее другу сойти за человека, но и обеспечили бы ему защиту высших сил.

Герцог вел их по широкому восточному валу, между огромными горами мусора, по свалке, словно знал дорогу.

Без луны и звезд, скрытых зловещими облаками, большая часть «Кроссвудс» лежала в темноте, и лишь несколько маленьких костров горели в этой черной пустыне.

Карсон и Майкл следовали за собакой в компании Ника Фригга и Ганни Алекто, фонари которых выхватывали ямы и места, где края вала могли обрушиться. Создавалось ощущение, что все особенности здешней территории отпечатались у них в памяти.

– Я – Гамма, – пояснил Ник, – или был таким, а Ганни – она Эпсилон.

– Или была, – подхватила Ганни. – Теперь я возрождена свободной и перестала ненавидеть. Больше не боюсь.

– Мы словно жили с головами, стянутыми железными обручами, – признался Ник. – Теперь обручи срезали, на голову ничего не давит.

Карсон не знала, какой вывод делать из этих деклараций о возрождении. Она все еще ожидала, что кто-то из них внезапно набросится на нее с безжалостностью бензопилы.

– Сад, салат, санитар, сапог, сев, сегмент, секс. Секс! – Ганни радостно рассмеялась, найдя слово, которое ей требовалось. – Чел, ох, чел, каково будет в следующий раз, когда мы все вместе займемся сексом, как и всегда, по-всякому, всей командой, что работает на свалке, но без злости, никто не будет махать кулаками и кусаться, просто все постараются ублажить друг друга. Это любопытно.

– Точно, – кивнул Ник. – Любопытно. Ладно, мы пришли. Сейчас спускаемся вниз в западный котлован. Видите факелы и масляные лампы? Там ждет Девкалион.

– Он ждет у большой дыры, – добавила Ганни.

– Мы все снова войдем в большую дыру.

– Та еще ночь! – воскликнула Ганни.

– Безумная ночь.

– Потрясающая ночь, не так ли, Ник?

– Потрясающая, – согласился Ник.

– Снова в большую дыру!

– Это действительно большая дыра.

– И мы снова спустимся в нее!

– Спустимся, это точно. В большую дыру.

– Мать всех с-кем-пошло-не-так!

– Это надо видеть.

– Я вся в нетерпении! – воскликнула Ганни.

– Я тоже, – поддакнул Ник.

Ганни ухватила его за промежность.

– Это точно!

– Ты же знаешь, какой я.

– Ты знаешь, что я знаю.

– Только я не знаю. – Карсон чувствовала, что еще пара фраз этого идиотского разговора, и она или бросится назад к «Хонде», или разрядит «Городского снайпера» в них обоих.

Спас ее Майкл, спросив Ника:

– Как вы живете в этой вони?

– Как вы живете без нее? – ответил Ник своим вопросом.

По склону (мусор вперемешку с землей) они спустились в западный котлован. Мусор поскрипывал и подавался под ногами, но, хорошо утрамбованный, не сползал вниз вместе с ними.

Рядом с Девкалионом стояли человек десять. Самого высокого он превосходил ростом на голову. В длинном черном пальто, с откинутым на спину капюшоном, с татуировкой в пол-лица, освещенный факелами, он не испытывал ни волнения, ни тревоги, как того, казалось бы, требовали обстоятельства. Даже больше – спокойной уверенностью и непоколебимой решимостью напомнил Карсон отца, который служил в армии до того, как стать детективом. Девкалион излучал ту харизму, которая убеждает людей идти за своим командиром в бой… и, судя по всему, к этому все и шло.

– Эй, здоровяк, – обратился к нему Майкл, – ты стоишь с таким видом, будто мы в розарии. Как ты выносишь такую вонищу?

– Контролируемая синестезия[17], – объяснил Девкалион. – Я заставляю себя воспринимать плохие запахи как цвета. И вижу нас в окружении радуг.

– Я надеюсь, что ты просто шутишь.

– Карсон, – Девкалион повернулся к ней. – С тобой хотят познакомиться.

Из-за него выступила прекрасная женщина в заляпанном грязью платье.

– Добрый вечер, детектив О’Коннор.

Голос Карсон узнала.

– Миссис Гелиос.

– Да. Эрика Четвертая. Извините за состояние моего платья. Прошло чуть больше суток после того, как меня убили и похоронили в мусоре. Мой дорогой Виктор не подумал о том, чтобы отправить меня сюда с запасом влажных салфеток и чистой одеждой.

Оставив детскую одежду и Джоко в библиотеке, Эрика пошла в хозяйскую спальню, где собрала чемодан для себя.

Она не отчистила пол от крови. Не завернула тело Кристины в одеяло и не позвонила сборщикам мусора, которые отвозили трупы в «Кроссвудс».

В конце концов, если бы она подошла к окну и посмотрела на северо-запад, то увидела бы небо в огне. И худшее еще ждало впереди. Возможно, если бы полиция нашла в особняке убитую домоправительницу, это имело бы какое-то значение. А возможно, и нет.

В любом случае, если бы найденное тело Кристины создало Виктору какие-то проблемы, ее, Эрики, это не касалось. Она подозревала, что больше никогда не увидит этот дом в Новом Орлеане, да и женой Виктора пробудет недолго.

Только несколькими часами ранее она без особых эмоций воспринимала дворецкого, откусывающего себе пальцы. А вот теперь одно лишь присутствие мертвой Беты в спальне беспокоило ее по целому ряду причин, часть которых она понимала, а часть еще не могла определить.

Эрика поставила чемодан у изножья кровати, выбрала небольшой саквояж, чтобы положить в него все необходимое из сейфа.

Информация, полученная методом прямой загрузки, не содержала никаких сведений о большом сейфе, который находился в доме. Эрика узнала о нем и его местоположении лишь несколькими минутами раньше, из телефонного разговора с Виктором.

В одном углу его огромной гардеробной, размерами ничуть не уступавшей обеденному залу на втором этаже, находилась ниша с зеркальными стенами от пола до потолка. Одевшись, Виктор обычно заходил в эту нишу, чтобы оглядеть себя со всех сторон и определить, обеспечивает ли выбранная одежда эффект, которого он добивался.