У Элки на глаза навернулись слезы. Бедная девчонка… Королева красоты…

— Это тебя ниггер до такого довел? Ты вообще как к нему попала? — Понимая, что задавать такие вопросы несколько неделикатно, все же поинтересовалась Ёлка.

— К Крысу? Его вообще-то Крис зовут, но мы его на Крыса переделали. Нет, он меня уже такую купил. Я до этого несколько месяцев в Стамбуле в притоне была. Пока товарный вид имела. Потом меня в Бодрум какой-то козел привез — мерзкий, старый тип, похожий на жабу. Он тут по проституткам самый главный, через него практически все девочки проходят. Так вот, он меня у стамбульского сутенера купил. А уже потом, когда я совсем в развалину превратилась, меня Крыс за копейки выкупил. Этому вообще похеру было, кого под клиента класть. Так что я через много рук прошла. И терять мне уже действительно нечего.

— Саш, созвонись с кем надо, договорись. Машу сажай на ближайший самолет, там пусть ее встретят и в лучший реабилитационный центр. Скажи, вернусь, лично проверю. А сейчас давай домой. Утро вечера мудренее.

Саша кивнул и принялся набирать в телефоне нужные номера. Маша только презрительно ухмыльнулась. И никто на нее за это пренебрежение не обиделся. Она теперь людям не скоро верить начнет…

Вечером, уложив проститутку спать, Саша спустился на кухню. Стив уже давно дрых в своей постели, а вот Ёлке никак не спалось. Она сидела за столом и нервно грызла морковку. Была у нее такая манера — когда нервничала, начинала грызть все, что не приколочено. Морковка в таких случаях была идеальным вариантом. И для фигуры не вредно, и загар после нее ровнее ложится.

Женька сидел там же. На рыжий корнеплод он не позарился — парень достал из холодильника остатки ужина и методично его доедал. Тоже как бы нервничал.

— Все, вроде уснула. Я ей на всякий случай снотворного слабенькую дозу ввел, — сообщил Александр.

— Зачем? — искренне удивилась Ёлка.

— Чтобы не сбежала. У нее сейчас с головой несозвон конкретный. Неизвестно, что в ее воспаленном мозгу сейчас щелкнет. Поэтому не таблетки дал — чтобы выплюнуть не смогла, а в тощий зад укол вкатил. И окна все наглухо позакрывал, чтобы у нее вообще шансов не было. Намучаются с ней врачи.

— Кстати, когда у нее самолет?

— Завтра рано утром. В аэропорт ее отвезу. Опять же с утра уколов, чтобы по дороге не смылась. А там ее уже встретят. В клинику для наркоманских детей чиновников наша красавица ляжет. Под личный присмотр одного из лучших психиатров страны. Обещали, что за полгода на ноги поставят.

Элка кивнула головой. Потом очень деликатно попросила:

— Саш, только ты сам ее отвези, ладно? Без переводчика. Мне одной показалось странным, что наш сутенер пропал из тюрьмы сразу после того, как с Яманчиком нашим у ворот столкнулся?

Телохранители синхронно кивнули. Всем показалось.

— И что он не очень-то расстроился, когда про побег услышал, — вы тоже видели?

Опять синхронный кивок. И двойное чавканье — Саша вытащил из ящика для столовых приборов вилку и присоединился к поеданию остатков вечерней баранины. Вот ведь желудки у людей — они мелко рубленные дрова жрать могут, и ничего им не будет! А ей, бедолажечке, приходится морковью обходиться…

— Саш, ты у нас мужчина колоритный, девушки тебя обычно слушаются. Ты завтра, когда Машу-не-нашу в аэропорт повезешь, вытряси у нее все, что только можно про ейные приключения в Турции. И про сутенеров поподробней все узнай. Можешь поугрожать, если надо…

— Этой угрожать бессмысленно. Уж кого-кого, а эту девицу на испуг взять практически невозможно, — мудро изрек знаток человеческих душ Александр. — Но все, что можно, я из нее вытрясу. Далее, про Ямана. Насколько я понимаю, мы с вами все вместе и каждый по отдельности пришли к выводу о неблагонадежности нашего переводчика…

— Эк ты витиевато загнул. Курва этот наш переводчик — ты это имел в виду? — тоскливо доедая морковку, уточнила Элка.

— Засланный казачок, — внес свою лепту Женька.

— Угу, — согласился со всеми Сашка. — И чего мы с вами по этому поводу порешаем?

— По-хорошему, ему бы грызло-то начистить надо. Но ведь и права не имеем, и доказательств евонной подрывной деятельности у нас нету. Так что остается единственная верная линия поведения — мы при нем ведем себя естественно и доброжелательно, — озвучила свою позицию Элка, выковыривая из зубов рыжие морковные кусочки.

Саша кивнул. Мол, верной дорогой идете, товарищи. Правильно мыслите!

— А сами с него глаз не сводим и при нем ничего лишнего не говорим…

Как оно обычно бывает, договорить Элке не удалось. У нее вообще по жизни как-то так получалось: вот только ей мысль внезапно умная в голову придет — так обязательно отвлекут! Или в дверь кто ломиться начнет, или телефоны трезвонить, или дождь с грозой с чистого неба хлынет.

На сей раз обошлось без дождя. Зазвонил телефон. Элка взяла свой мобильный из огромной лапы Александра — ох ты, а чего это Сашка вдруг так посерел лицом? — глянула на экранчик и поняла, в чем дело.

Звонил папа. Офигенский министр Российской Федерации. Звонил в два часа ночи по местному времени. Лично. И все это было невесело.

Вообще-то, если говорить честно, то особо теплых отношений у Ёлки с биологическим папашей так и не сложилось. Справившись с первым порывом, — ну как же, дочь кровная нашлась у министра на старости лет! — папа от своих родительских обязанностей почти сразу уклонился. У них все очень по-деловому сложилось.

После того как эмоции улеглись, торжественный обед в кругу приобретенной семьи состоялся, Элка с папой договорились, что в жизнь друг друга лезть не будут. То есть Ёлка получала полное финансовое довольствие, периодически присутствовала на торжественных раутах и семейных обедах, а в остальное время жила своей жизнью и папе не докучала.

Папа же со своей стороны поклялся даже и не начинать воспитывать великовозрастную дочь и кроме как пополнением счетов в банке о своем присутствии не напоминать. Была, конечно, такая проблема, как АнДжелка. Мачеха поначалу очень переживала, что Ёлка захочет поселиться в шикарном загородном особняке и начнет папе на мозги капать. Но когда поняла, что в этот самый особняк Ёлку хрен заманишь, — успокоилась. И даже попыталась подружиться с падчерицей.

Она регулярно названивала Ёлке в самые неподходящие моменты, пыталась вытащить ее на светские тусовки, навязывала екатеринбургской девчонке гламурный стиль одежды и жизни — и периодически доводила падчерицу до белого каления.

Ёлка первое время (честно говоря, это первое время длилось минут семь) пыталась вести себя прилично и старалась не хамить силиконовой мамашке, но в итоге натура взяла свое, и теперь Элка с АнДжелкой общались очень своеобразно. Она, не стесняясь, посылала мачеху в пень, когда та пыталась навязать девушке свое представление об окружающей действительности (Эллочка, ну этот розовый топик так тебе идет! Боже мой, как ты можешь ходить на каблуках ниже восьми сантиметров? Это же просто неприлично!), всячески подкалывала и издевалась над АнДжелкой во время редких семейных ужинов и ужасно любила цитировать недалекой папенькиной женушке выдержки из классической литературы, чем доводила Анжелочку до истерики и почесухи.