заставили ее участвовать. Они несколько недель разучивали танец из «Триллера». Драные костюмы они купили в комиссионном магазине. Макияж был пугающим, хитроумным и очень сексуальным. Поняв, как здорово это будет, она пригласила Аарона на выступление. Он не стал притворяться, что «подумает». Он просто сказал, что ему будет слишком тяжело. Они победили, но его не было, и он не видел, что она стоит больше, чем ему казалось.

Он многое делал неосознанно, и это было еще хуже, потому что она понимала: вселенная вращается, словно ее и не существует. Он пригласил в класс писателя, и тот решил прочесть сонет Пабло Неруды. Тот самый, который Аарон не раз читал Мэгги, когда они еще были вместе. Шестнадцатый. Мэгги хотелось принять яд и умереть на месте, но она сидела и слушала. Она смотрела на Аарона, а тот поджал губы, словно говоря: «Мне жаль». Позже он сказал, что не имел представления о планах писателя и не мог догадаться, что тот решит прочесть этот сонет. А ведь когда-то Аарон распечатывал сонет и передавал ей разными милыми способами. Иногда он просто присылал ей фразы Неруды. «Люблю тебя, как тайно любят мрак в пространстве между тенью и душой».

Ей постоянно приходилось жить с болезненными воспоминаниями. Давно, когда все еще начиналось, она сказала, что ей нравится его запах. И он сбрызнул своим одеколоном ее книгу «Сумерки». По вечерам она приходила домой и прижимала книгу к лицу. Она вдыхала этот запах и пыталась заснуть.

Все ее друзья готовились к окончанию школы. Они пили пиво, ходили на свидания, монтировали выпускной альбом, обсуждали колледжи. И даже самые нервные и робкие представляли свою новую жизнь. Они покупали огромные покрывала, еще не догадываясь, в какой город приведет их судьба.

В день восемнадцатилетия Мэгги все отправились в казино в Мэномене, примерно в часе езды от ее дома. И вот там Мэгги поссорилась с Сэмми. Мелани решила поиграть, а Сэмми и Мэгги отправились выпить. Сэмми сказала, что давно о чем-то догадывалась: она видела имя Ноделя в телефоне Мэгги, и ей казалось странным, как они ведут себя друг с другом. Учитель отправлял Сэмми в школьный кафетерий, а Мэгги оставалась в классе. Мелани и Сэмми насели на Мэгги, и она в конце концов призналась.

– Вот черт! – ошеломленно пробормотала Сэмми. – Вот черт!

Настал час дижестивов, потом они выпили еще. А потом посыпались вопросы. О разных мелочах и о том, чего рассказывать не следовало.

Сэмми поверить не могла, что ее лучшая подруга жила двойной жизнью, о которой она и не догадывалась. Сэмми повела себя так, словно только это и имело значение, а переживания Мэгги даже внимания не заслуживали. Она сказала, что Мэгги должна сама разбираться со своими проблемами. Жизнь ее проучит. Мэгги поняла, что Сэмми всего лишь ребенок и ждать от нее советов глупо. Сэмми ведет себя по-детски, а Мэгги потеряла своего любовника-вампира.

Проблема возникла и с выпускным вечером. К марту, когда ее жизнь кончилась, было уже слишком поздно. К марту все уже нашли себе партнеров.

Последний день в школе для большинства выпускников был настоящим праздником. Все хотели выглядеть наилучшим образом. Но для Мэгги этот день был последним, когда она могла увидеть любовь своей жизни.

После последнего урока она сразу же пошла в его класс. Она вошла, вся дрожа. Аарон был там, разговаривал с какой-то ученицей, как обычный учитель. Мэгги эту девочку не знала. Он поднял глаза. Их взгляды встретились, и Мэгги, не в силах сдержаться, заплакала. Он не пошевелился. Девочка, с которой он разговаривал, поднялась. Мэгги посторонилась, и та, не обращая на нее внимания, направилась к двери. У двери она попрощалась с Аароном. Аарон странно посмотрел на Мэгги. Она почувствовала, что он раздражен и даже злится, что она пришла и плачет.

Когда школьница вышла, его лицо смягчилось, но не совсем. Его лицо было страной, где Мэгги бывала много раз, но сейчас на границе стоял знак «Проход запрещен». Она никогда еще не бывала в таких суровых краях этой страны и даже не догадывалась об их существовании.

– Нам нужно проститься, – сказал Аарон, потому что уклоняться от этого разговора дальше было невозможно.

У нее перехватило дыхание, но тут он подошел к ней. Она начала понимать, что мужчина никогда не даст тебе рухнуть в ад. Он подхватит тебя в последний момент, чтобы ты не могла обвинить его в своем падении. Он будет держать тебя в своеобразном чистилище – этакой закусочной, где ты будешь ждать и надеяться, принимая заказы.

Он крепко обнял ее. Она хотела поцеловать его, но побоялась, что он ее оттолкнет. Она просто плакала и дрожала в его объятиях. Он был очень напряжен, и она почти физически чувствовала его страх. Страсть сменилась сдержанностью. Она не знала, сколько еще сможет пробыть в коконе его запаха, его рубашки, его жизни… Хотя она испытывала дикую, животную боль, но ощущала себя по-настоящему живой – впервые с того дня в марте. Быть в его объятиях. Видеть его лицо над своим плечом. Прижиматься к его груди. Ей хотелось умереть, уткнувшись в рубашку, которую ему купила жена.

Через пару минут он решил, что уже достаточно – или что уже слишком долго. Руки его разжались. Он хотел вернуться к своей жизни. Документы, спортивные результаты, фрикадельки, детские раскраски… Она отпрянула от его тела, как мышь. Он увидел выражение ее лица, почувствовал ее боль. Болит ли его сердце за нее? Наверное…

– Тебе нужно умыться, – сказал он.

Тон его был нейтральным и неумолимым, как стихийное бедствие. Она в последний раз вышла из его кабинета и пошла по коридору. Мэгги зашла в женский туалет, встала перед зеркалом, посмотрела на себя. Черная тушь растеклась под глазами. Пальцами она размазала ее по щекам, превратив себя в зомби или вампира.

Домой она вернулась, чувствуя себя мертвой. И выглядела она так же.

– Мэгги, с тобой все в порядке? – спросил отец.

– Да, – вяло ответила она. – Я расстроена, потому что уезжает моя подруга.

– Какая подруга?

Мэгги поднялась в свою комнату и села на кровать. Ей хотелось думать про Аарона, но она знала, что единственный способ пережить все это – совсем о нем не думать. Она перебирала в памяти моменты их отношений, страстные и нежные. Вспоминала, как он смотрел на нее, как она чувствовала себя настоящей женщиной. Вспоминала записки, стихи, его губы между своими ногами. Вспоминала смех, взгляды и риск, на который он шел ради нее.

И