вот теперь, услышав разговор о том, что Гончий приказал его убить, он это воспринял как нечто такое, что никто изменить уже не в силах. О самом Гончем Мерин знал крайне мало. Слышал только, что тот страшно богат, что обладает немыслимыми связями, что его знают считаные единицы. И каждый из тех, кто с Гончим знаком лично, не может быть уверен в том, что его не найдут в каком-нибудь парке с перерезанным горлом. И, как мог понять Мирнов, Аркадий из тех, кто Гончего знает.

Отвечая на вопросы опера, Игнатий припомнил, что Кушлялин приезжал для передачи «лекарства» только на авто, взятых напрокат в «Трассе» и других фирмах каршеринга. Но на днях был случай, он приехал на такси. Исключительной зрительной памятью Мирнов похвастаться не мог, однако приезд Аркадия именно на такси его несколько удивил. Видимо, поэтому в его памяти и отпечаталось достаточно прочно: это была белая «Приора», в номере которой имелись цифры – один, один, три. Из букв запомнилась лишь первая – «Х». Но уже и это была ниточка.

В те самые часы, когда Крячко беседовал с Мирновым, Гуров, взяв для подкрепления пару стажеров, отправился по нескольким адресам, где в былые времена имел обыкновение «отлеживаться» Григорий Кипер (Хиппи, Фернандель). Один из таких домов находился в пригороде столицы, на тихой улочке с несколько странным названием Нюсин тупик. Сам не зная отчего, но свой маршрут по «лежкам» киллера Лев решил начать именно с этого адреса. Здесь, в семнадцатой квартире обыкновенной пятиэтажки, проживала некая Яна Дрюшкеева.

Войти в подъезд особых проблем не составило – впустила бабуля из восемнадцатой, услышав через домофон:

– Газовая аварийная! У вас в подъезде утечка!

Одного из стажеров Гуров отправил на другую сторону дома, а еще одного оставил у входа в подъезд. Подойдя к двери семнадцатой квартиры, он уже хотел, было, нажать на кнопку звонка, но в этот момент до его слуха донеслись откуда-то сверху чьи-то еле слышные, осторожные шаги. Было похоже на то, что кто-то легкими, бесшумными прыжками убегает вверх по лестнице. Решение созрело мгновенно. Не медля ни секунды, Лев столь же тихо побежал вверх по лестничным маршам. Но тут же где-то на уровне третьего этажа раздался звон битого стекла, и еще пару мгновений спустя в окне лестничной площадки промелькнул сверху вниз какой-то мужчина, стремительно спускавшийся по веревке.

Прыгая сразу через несколько ступенек, Гуров в несколько секунд преодолел лестницу и, едва не сбив с ног ошарашенную бабулю из восемнадцатой квартиры, которая, как видно, вышла взглянуть на «газовщиков», ураганом выскочил на улицу, где уже кипела схватка, завязавшаяся между стажером и спрыгнувшим на землю киллером. Как в долю секунды успел определить Лев, Фернандель противником оказался весьма опасным. Несмотря на то что стажер имел неплохую подготовку по «рукопашке», совершенно осатаневший киллер, которому терять было уже нечего, явно брал верх над опером. Впрочем, скорее всего, в пользу Хиппи было и то, что молодой опер хотел взять преступника живьем, поэтому в ходе схватки на крайности не шел, тогда как тот пустил в ход весь арсенал самых опасных ударов и захватов.

Свирепое «Эй, ты!!!», прозвучавшее за спиной Фернанделя, вынудило его последним усилием оторваться от стажера, чтобы атаковать нового противника. Однако баскетбольного роста опер с увесистыми, жесткими кулаками и отменной реакцией для него орешком оказался слишком крепким. Бупц! Бупц! – глуховато прозвучали два стремительных удара в голову Фернанделя. Последнее, что увидел киллер перед тем, как ухнуть в непроницаемо-черную бездну небытия, – ослепительные фонтаны искр, полыхнувшие в его глазах.

Примерно через час Фернадель с руками, закованными в наручники, и заплывшим левым глазом сидел в кабинете для допросов следственного изолятора. Гуров, сев за стол, после некоторого молчания строго поинтересовался:

– Фамилия, имя, отчество, год и место рождения.

– Кипер Григорий Викторович, восемьдесят первого года, город Москва, – без особой охоты проворчал киллер и тут же объявил: – Я требую, чтобы мой допрос проводился в присутствии адвоката.

– Сейчас подъедет, – суховато уведомил Лев. – А пока побеседуем и без него. Гражданин Кипер, убийство с селе Хлебовском Ростислава Бульмакина – ваших рук дело?

– Ничего об этом не знаю! – недовольно огрызнулся Фернандель.

– Понятно… А убийство Маргариты Юшновой?

– Представления не имею! – с издевкой в голосе ответил киллер.

– Ну, хорошо, хорошо… Не в курсе так не в курсе. Тут вот какое дело-то… Тут в одной из «палат» «загорает» некто Арсен Барбарисов, по кличке Босс. Чрезвычайно авторитетный в определенных кругах господин. А два года назад некий очень меткий стрелок убил его родного брата, в связи с чем Босс поклялся собственными зубами перегрызть глотку этому удальцу, предварительно оторвав его гениталии. И я не знаю, каким образом, но Босс узнал о том, что тот снайпер здесь, в этом же СИЗО. И уже отправил «маляву» на свободу, чтобы братва подготовила солидный гонорар тому из здешних сотрудников, который всего на пять минут устроит вам свидание в самом дальнем, звукоизолированном помещении камерного типа. И ведь такое рандеву вполне реально!

– Не имеете права! – переменившись в лице, истерично выкрикнул Фернандель.

– А кто и на что имеет право? Никто не имел права вгонять нож в горло Бульмакину, никто не имел права душить женщину в ее собственной квартире. Но ведь это было сделано! О каких правах можно вести речь?! Нет, голубчик, ступив на тропу беззакония, наивно ждать к себе какого-то определенного законом отношения. Как сказал Иван Андреевич Крылов, наш великий баснописец: что посеял – то и жни.

В этот момент в кабинет торопливо вошел известный адвокат Бугва. Он на ходу достал из кожаной папки лист бумаги и протянул его Льву.

– Господин Гуров, я адвокат данного гражданина. Вот, ознакомьтесь!

– Господин адвокат, я хочу сделать заявление! – с места в галоп зачастил Фернандель. – Полковник Гуров оказывал на меня недопустимое давление, запугивал и угрожал, принуждал признаться в том, чего я не совершал!

С пафосом в голосе Бугва немедленно произнес пространный спич со ссылками на множество статей процессуального кодекса, общий смысл которого сводился к тому, что его подзащитный чист и непорочен аки агнец, а потому должен быть немедленно выпущен на свободу.

Выслушав его, Лев снисходительно улыбнулся:

– Нет, господин Бугва, его никто не