В июне 1565 года шотландская королева Мария сообщила своей кузине, английской королеве Елизавете, что, отвергнув все другие предложения, она решила поступить согласно ее совету, то есть выйти замуж за английского лорда Дарнлея.

Ответ, который передал влюбленной королеве посол Рэндолф, шокировал всех. Елизавета требовала… немедленной высылки всей семейки Леннокс обратно в Англию! Рэндолф с жалостью смотрел на молодую королеву. Он не очень понимал игру своей собственной, но прекрасно видел, что Мария влюблена в Дарнлея без памяти, хотя тот не стоит и ее мизинца. Королева разрыдалась, граф Леннокс замер, словно пораженный молнией, а сам виновник беспокойства, подбоченясь, объявил, что никуда не поедет, поскольку намерен вскоре жениться на королеве Шотландии Марии Стюарт и стать королем этой страны.

– Пока, милорд, вы подданный Англии и должны подчиняться требованиям своей королевы. А если это не будет сделано, то у нее достаточно силы, чтобы привести вас в чувство.

Мария снова залилась слезами, она поняла, что запахло войной, но отказаться от Дарнлея была уже не в силах. Да и выглядело бы это слишком позорно: объявить на весь мир, что выходит замуж, а потом вдруг отдать жениха в Тауэр на расправу Елизавете. Но, главное, она не понимала, что за игру ведет английская кузина. Если была против такого брака, то к чему отпускать Дарнлея из страны?

Активно против ее брака выступал и Меррей. Понятно, ему-то лучше, чтобы сестра вышла замуж куда-нибудь подальше от Шотландии, оставив его регентом, как было раньше. Мария разозлилась: а не его ли это придумка с возвратом Дарнлея в Англию? Идею быстро подхватили Давид Риччи и сам Дарнлей. Конечно, главный враг граф Меррей, ему не жить! К счастью, у Меррея хватило ума не испытывать судьбу, и он бежал.

В Шотландии заваривалась новая каша…

Вот уж кому, а Меррею глупый Дарнлей на троне был совсем ни к чему, все, чего удалось добиться с таким трудом после заключения Эдинбургского мира, когда понадобились многочисленные жертвы и траты, чтобы войска двух стран убрались наконец из Шотландии, катилось в пропасть! Джеймс хорошо понимал, что он фактически правит страной, пока Мария не замужем, как только она сунет голову в эту петлю под названием Дарнлей, она начнет действовать самостоятельно и как попало, а если еще привлечет к управлению своего упитанного бычка…

И ведь не возразишь, королеве, имеющей короля, не нужны помощники, она сама все может. Вопрос только в том, что сможет… Нет, Джеймс не был против участия даже Дарнлея в управлении Шотландией, но он помнил эти полные ненависти глаза сестры после казни Шателяра и ее слова, произнесенные сквозь зубы:

– Ваша власть, Меррей, только пока я не замужем. И жизнь тоже!

И Джеймс хорошо понимал, что пощады не будет, та, которая, не дрогнув, смотрела, как отрубили голову ее любовнику, брата-соперника не пожалеет тем более. В случае замужества Марии с Дарнлеем получить от него согласие на казнь своего противника будет нетрудно. Над Джеймсом Стюартом графом Мерреем нависла смертельная угроза… Он не стал испытывать судьбу, и в то время, когда проходил обряд венчания Марии Стюарт и Генри Дарнлея, лошади уносили ее сводного брата и тех, кто пожелал присоединиться, прочь от Холируда, где проходила свадьба с невестой в траурном наряде, и вместо праздничного веселья замершего в ожидании неприятностей Эдинбурга.

Но Меррей просчитался в одном – он удалился в свое имение, а не за границу, рассчитывая, что у сестры все же хватит ума остановиться и она не зайдет слишком далеко. К тому же он убеждал своих сторонников, что ненависть королевы касается только его и имеет личные причины, потому остальным беспокоиться не стоит, и лучше вернуться на свои места. Потому что их могут занять совсем не подходящие для этого люди вроде нового короля.

– Нельзя допустить, чтобы этот красавчик успел развалить страну раньше, чем королева поймет, чего он стоит!

Угроза была нешуточной, и многие вернулись.

Это была странная, очень странная свадьба. Венчание проходило в скромной домашней церкви Холируда. Но всех потрясло не это, а то, что невеста выбрала для столь радостного и торжественного мероприятия… черный траурный наряд! Да, да, Мария Стюарт во второй раз шла к алтарю в черном платье под черной вуалью.

И как только не пытались истолковать ее более чем странный выбор! Твердили, что она отдавала дань памяти первому мужу, что просто не было другого достойного наряда, поскольку не успели саботажники портные…

Но при чем здесь траур по первому супругу? Как же надо не уважать второго, чтобы в день венчания с ним облечься в траур по предыдущему, которого Мария, по всеобщему убеждению, слишком мало любила. Настолько мало, что, едва сняв настоящий траур там, во Франции, тут же начала вести весьма фривольную жизнь в Реймсе, вызвав множество сплетен и ускорив этим собственное возвращение в Шотландию. Даже если в разговорах о ее поведения в Реймсе на грани приличия больше выдумки, чем правды, приходится признать, что Мария дала повод для таких разговоров, к тому же Генри Данвилль, с которым молва связывала юную вдовствующую королеву в Реймсе, последовал за ней в Шотландию, оставив дома семью. И Шателяр тоже.

И портные едва ли виноваты, ведь позже Дарнлей якобы уговорил супругу сменить черные одеяния на яркие, и таковые у нее немедленно нашлись!

Скорее если здесь и был траур, то по самой себе. Мария умна, и, как она ни была влюблена, за время, потребовавшееся на получение разрешения от папы римского и подготовку к свадьбе (в чем она выражалась?), она могла разглядеть своего супруга и понять, с кем связывает свою жизнь. По всеобщему признанию, его таланты дальше умения танцевать, гарцевать на лошади и томно с придыханием читать стихи не шли. Он не умел ничего и ничего из себя не представлял. Маргарита Леннокс сумела вышколить своего сынулю так, чтобы он был способен держать внешний вид, но не позаботилась о внутреннем наполнении. В Лондоне ходила шуточка, что если по Дарнлею постучать, то звук будет как от пустой бочки.

Вот это Мария должна была разглядеть, даже если была влюблена в оболочку без памяти. Если не она сама, то подруги-то видели! Тем более последующие события показали, что и сам Дарнлей пуст, действительно, как использованная бочка, и супруга охладела к нему необычайно быстро.

Почему же красавица и умница вышла замуж за этого хлыща? Неужели до такой степени было невтерпеж? Моментально поползли слухи, что Марии «уже пора»… Это не причина, ее сын Яков родился через одиннадцать месяцев после свадьбы, то есть никаких «пора» не было. Остается одна причина – назло двум протестующим, Елизавете и Меррею! Вероятно, даже сознавая, что Дарнлей пустышка, Мария делала этот шаг, только чтобы стать самостоятельной и именно потому, что два человека, эту самостоятельность ограничивающие, были против Дарнлея.

Но Генри Дарнлей не Франциск, он был крепок и силен как бык, никакой надежды второй раз стать вдовой (и все же она стала!) быть не могло, может, отсюда траурный цвет. Траур по самой себе… это вполне достойно такой своеобразной строптивой женщины! Лучше связать свою жизнь с дуралеем Генри, чем зависеть от брата и английской тетки!