Лукреция смотрела на дорогу. Ее щеки слегка покраснели.

– Правда, когда Джованни гостил при дворе моей невестки, он поклялся, что брак был полностью совершен, – продолжила Элизабетта. – Бедный Джованни! Потерять так много… свои земли… супругу… даже свою мужскую репутацию. Право, мне жаль его.

Лукреция снова промолчала – она тоже жалела Джованни.

– Вне всяких сомнений, здешние жители всегда будут помнить об этом, – добавила Элизабетта. – У них долгая память. Они никогда не забудут тот день, когда вы приехали сюда как невеста синьора Пезаро. И вот… вот вы приезжаете к ним невестой совсем другого человека, хотя их господин – замечу, бывший – все еще жив и даже утверждает, что все еще является вашим супругом!

– Не понимаю, как это возможно, если состоялся развод, – сказала Лукреция.

– На основании неконсумации! Но если консумация все-таки была, то основание для развода исчезает и… если нет причины, то какой может быть развод? Не знаю, не знаю. Вероятно, ваш отец, который так умудрен в подобных вопросах, мог бы кое-что объяснить нам… Ах, да взгляните же вы! Эти люди горят желанием посмотреть на вас. По-моему, вы должны показаться им.

И Лукреция, надеявшаяся миновать Пезаро незамеченной, была вынуждена выйти из повозки и дальше ехать верхом, на виду у толпившихся горожан.

Впрочем, Элизабетту снова постигло разочарование. Городом сейчас правил Рамиро де Лорка, которого Чезаре оставил своим наместником. Этот испанец превосходно знал о том, какие чувства его хозяин питал к Лукреции, а потому решил устроить ей прием, достойный самых прославленных людей Италии. И Рамиро мог рассчитывать на добросовестность жителей Пезаро, обещавших содействовать его планам, – он был слишком известен своей жестокостью, чтобы они смели поступить иначе.

И вот, сказался ли тут страх перед Рамиро или их в самом деле очаровала стройная златоволосая женщина, ехавшая впереди кортежа, но всюду ее провожали дружные несмолкающие крики:

– Герцогиня! Да здравствует герцогиня Феррарская! Да здравствует Лукреция Борджа!..

Ферранте был в восторге от Лукреции. В своих письмах он так превозносил ее, что Изабелла не только сердилась, но и страдала от ревности.

«Дорогая сестра, вчера я вместе с ней открывал бал. Никогда еще не видел ее такой прекрасной. Волосы – чудо, лучше любого золота. Она моет их каждый день, но вчера они казались особенно пышными и яркими. На ней было черное бархатное платье, очень шедшее ее стройной фигуре, а на голове – небольшая золотая шапочка, сливавшаяся с цветом превосходно завитых локонов; на лбу сверкал огромный бриллиант. Ее карлики – презабавнейшие создания. Весь вечер они веселили нас своими уморительными выходками, но при этом не забывали и привлекать всеобщее внимание к красоте их госпожи – уже тем, что носили костюмы, сочетающиеся с ее нарядом, и все время подражали ее жестам и манере говорить. Порой они позволяли себе довольно непристойные шутки – даже о самой Лукреции! Но, кажется, никто не обиделся. Римские нравы очень отличаются от наших, мантуанских и феррарских. Воображаю, что бы ты сказала, дорогая сестра, если бы очутилась в этой танцевальной зале, посреди этих карликов, которые всюду следовали бы за тобой и осыпали своими неприличными словечками! Вот Лукреция – другое дело. Она их воспринимает с высочайшим чувством юмора. Впрочем, хорошее настроение вообще не покидает ее с тех пор, как мы выехали из Пезаро».

Прочитав это письмо, Изабелла пришла в ярость.

– Идиот! – воскликнула она. – Этот мальчишка пишет, как какой-то обезумевший от счастья любовник! Учитывая ее репутацию, вполне может быть, что так оно и есть.

Она показала письмо Альфонсо, попыталась пробудить в нем возмущение. Тот остался по-прежнему равнодушен.

Когда Лукреция была в Римини – том самом городе, где она вместе с Ферранте открывала бал, – в замок прискакал слуга, спешивший сообщить тревожную новость.

Первым человеком, которого он увидел, был Ферранте, и слуга упал ему в ноги, умоляя выслушать. Мадонна Лукреция находится в величайшей опасности, причитал он.

– Неужели? – спросил Ферранте.

– Мой господин, за городом ее поджидает группа вооруженных людей. Их привел Каррачьоло.

– Каррачьоло! – воскликнул Ферранте.

– Могу я кое-что напомнить моему господину? Каррачьоло был помолвлен с девушкой по имени Доротея да Крема, которую похитил Чезаре Борджа и о которой с тех пор нет никаких известий.

– Ты хочешь сказать, что этот человек намеревается похитить мадонну Лукрецию?

– Вполне может быть, мой господин. И, возможно, сделать с ней то же самое, что Чезаре Борджа сделал с его суженой.

Ферранте, не теряя времени, поспешил к Лукреции и рассказал об услышанном. Лукреция побледнела – мысль о насилии ужаснула ее.

Ферранте бросился на колени и объявил, что будет защищать ее, не щадя своей жизни. Она не слушала – думала о Доротее, которая отправилась в путешествие, похожее на ее нынешнюю поездку, но так и не добралась до места назначения.

Она понимала чувства этого мужчины, Каррачьоло. И знала, что ждет ее, попадись она ему в руки.

Вошла Элизабетта. Ферранте мгновенно вскочил с колен.

И, не переводя духа, выпалил о том, что услышал от слуги.

Элизабетта пожала плечами.

– Вероятно, чья-нибудь неудачная выдумка.

Но на ее лице промелькнуло выражение удовольствия. Она ненавидит меня, решила Лукреция. Надеется, что окажусь во власти Каррачьоло.

Злорадство этой женщины испугало ее не меньше, чем новость, которую сообщили ей.

Она подумала: я – Борджа; грехи моей семьи – мои грехи. Что если они сейчас настигают ее… что если на самом деле нет никакого выхода?

Ночь выдалась бессонной. Лукреция до утра не сомкнула глаз – ворочалась в постели, смотрела то в потолок, то в окно и каждую минуту ждала криков с улицы, стука копыт и грубых окликов, требующих ее выдачи.

Перед рассветом весь город окутал густой туман, и она настояла на том, чтобы под его прикрытием путники незаметно выскользнули из Римини.

Слуги быстро снарядили повозки, и кортеж без лишнего шума двинулся в путь – по дороге Эмилия, что вела в Болонью.

Когда туман рассеялся, они остановились и посмотрели назад. Там не было никаких признаков погони.

Лукреция вздохнула с облегчением, но Элизабетта решила не давать ей расслабляться.

– У меня для вас новость, – сказала она. – На свадьбу приедет Джованни Сфорца.

– Он не посмеет это сделать!

– Посмеет. Он еще неделю назад объявил о своих намерениях. И, не сомневаюсь, спешит раньше нас оказаться в Ферраре.

Лукреция пытливо взглянула на свою спутницу. Ей показалось, что это Элизабетта и ее подруга Изабелла, в которой она теперь видела своего главного врага, подстроили присутствие Джованни на предстоящей свадьбе.