В Болонье ее встречали члены правящей семьи Бентивольо. Они торжественно проводили Лукрецию в чудесный особняк на окраине города, который приготовили специально для нее.

В доме пылали свечи, весело потрескивало пламя в очагах. Лукреция и ее свита с наслаждением отогревались и узнавали о все новых увеселениях, которые были назначены в честь их приезда. Впрочем, первый день путники решили посвятить отдыху – переодеться и спокойно посидеть у огня.

Анджела и Джиролама помогли ей сменить туалет. Обе не переставали говорить о том, что находятся вблизи границы Феррары и их утомительная поездка скоро закончится; вспоминали об оказанных им приемах, о тех многочисленных золотых и иссиня-черных флагах, которым встречали Лукрецию люди, знавшие о ее излюбленном сочетании цветов.

– Ах, кузина, – сказала Анджела, – не иначе, вся Италия любит вас. Чем же еще можно объяснить такой энтузиазм? Только любовью!

– Любовью… или страхом, – угрюмо заметила Лукреция.

Джиролама сказала:

– Я даже во сне слышу их голоса. Слышу, как они кричат: «Герцогиня! Герцогиня! Да здравствует герцогиня!» И так без конца.

– Они влюбляются в вас сразу, как только видят перед собой, – настаивала Анджела. – Достаточно вам проехать мимо – и они замирают от восхищения.

– Скорее от удивления, – сказала Лукреция. – Только потому, что у меня не змеи вместо волос и глаза не превращают их в камень. Но я все равно кажусь им Медузой Горгоной.

– Ах, зачем вы так говорите? Чем больше дурного они слышат о вас, тем больше любят. У вас вид… просто ангельский! Да-да, другого слова и не подберешь.

– Моя дорогая кузина, ты смотришь на меня глазами девушки, которую зовут Анджела Борджа. А я пришла к заключению, что все Борджа друг в друге не видят ничего кроме самого совершенства… Увы, люди смотрят на нас иными глазами.

Внезапно в комнату вбежала Адриана.

– Ура! – закричала она. – У нас неожиданный гость! Ой… что с вашими волосами? Немедленно причесывайтесь!

И снимайте этот халат. Где ваше черное платье? Предупреждаю, времени уже не осталось!

– Кто? – вздрогнув, спросила Лукреция. Она подумала о Каррачьоло. Неужели тот все-таки настиг ее?

Адриана была так возбуждена, что с трудом подбирала нужные ей слова.

– Не знаю, как могло такое случиться. Ну же… девочки… ну, быстрее. Ох, дорогая… дорогая моя… Неужели вас застанут в таком виде?

– Адриана, успокойся. Скажи толком – кто к нам приехал?

– Здесь Альфонсо. Ваш жених решил встретиться с вами до того, как вы прибудете в Феррару.

– Альфонсо?.. Лукреция задрожала.

Она едва замечала Адриану, метавшуюся по комнате в поисках подходящего платья; не обращала внимания на Анджелу, расчесывавшую ее мокрые волосы.

Затем из коридора донеслись звуки тяжелых шагов, послышался низкий мужской голос, приказавший кому-то посторониться.

Дверь распахнулась, и перед Лукрецией предстал Альфонсо д'Эсте.

Он был высок и широкоплеч. Горбоносый, с глазами стального цвета. От него веяло грубой силой.

Лукреция спешно встала и сделала реверанс.

Адриана и кузины подумали, что еще никогда не видели ее такой прелестной и хрупкой, как сейчас, перед своим будущим супругом.

– Мой господин, – сказала она, – если бы мы заранее знали о вашем приезде, мы бы устроили вам иной прием.

– Ха! – рассмеялся он. – Вот этого-то я и не хотел.

– Вы застали меня с мокрыми волосами. Мы только недавно прибыли и еще не успели стряхнуть дорожную пыль с нашей одежды.

– Пустяки. Меня не смущает вид дорожной пыли. – Он взял в руку прядь ее волос.

– Я слышал, они сияют, как золото.

– Когда сухие, мой господин.

Он взъерошил их, а потом бережно пригладил.

– Они мне нравятся, – сказал он.

– Я рада, что они доставляют вам удовольствие. Что касается меня…

Он смотрел на нее, и она признала в нем знатока женщин – ни одна часть ее тела не оставалась без внимания, то и дело слышался его суховатый смешок. Он не был разочарован.

Затем взглянул на Адриану и двух девушек.

– Оставьте меня с мадонной Лукрецией, – сказал он. – У меня к ней дело.

– Мой господин… – встревожившись, начала Адриана. Он махнул рукой – сразу на всех троих.

– Цыц, милашки. Мы женаты, пусть даже по договоренности. Исчезните, я сказал.

И, видя колебания Адрианы, рыкнул:

– Живо!

Адриана поклонилась и вышла. Девушки последовали за ней.

Альфонсо повернулся к Лукреции.

– Пусть зарубят у себя на носу, – сказал он. – Любое мое желание требует немедленного исполнения.

– Это я уже поняла.

Его руки легли на ее плечи. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке – не привык к обществу воспитанной женщины. Он предпочитал девушек, с которыми встречался в селениях и тавернах. С ними было проще. Увидел, поманил, и они, не смея не подчиниться ему – да и не имея такого желания, – приходили к нему. Он не принадлежал к числу тех мужчин, что любят тратить время на ухаживания.

Она выглядела хрупкой, но не была такой невинной девушкой, какой казалась с виду, – уж это он знал. И она возбуждала его.

Он грубо обнял ее и поцеловал в губы. Затем взял на руки.

– Вот зачем я приехал, – сказал он и понес ее через все комнаты, в спальню.

Она смутно заметила, как суетливо бросились прочь девушки, поджидавшие ее там.

Во всем доме только и говорили, что о приезде Альфонсо. Ей было все равно. Ему – тем более.

Узнав о бесцеремонном поступке Альфонсо, посетившего невесту накануне их свадьбы, Изабелла рассвирепела.

Она ворвалась в покои Альфонсо и потребовала ответить – как мог он допустить такое грубое нарушение этикета.

– Как? – усмехнулся Альфонсо. – Очень просто – взял лошадь и приехал в Болонью.

– Но ты должен был встречать ее во время торжественной церемонии, стоя бок о бок с твоим отцом!

– Так я и поступлю.

– Нет, ты уже поступил по-другому – сам побежал к ней, как какой-то влюбленный мальчишка!

– Любому мужчине интересно, что из себя представляет женщина, на которой ему предстоит жениться. А если ты желаешь пенять на кого-то, вини саму себя.

– Саму себя?!

– Разумеется, саму себя. Если бы ты не расписала ее такими черными красками, я бы мог подождать. А так – я должен был удовлетворить свое любопытство.