И когда я понял, кто стоит передо мной, я расплылся в самой широкой улыбке и даже слегка похлопал мужчину по плечу. Тот оборвал поток грязных слов на полуслове и озадаченно уставился на меня.

Он бы так не удивился, если бы знал, как давно я мечтал с ним встретиться. С самой дачи я мысленно представлял нашу встречу.

И чем больше я узнавал Асю с Алей, тем непреодолимее становилось мое желание.

И вот, наконец, встреча состоялась.

Муж Аси стоял передо мной.

Он был ровно таким, каким я его себе и представлял. Высокомерный, злобный, трусливый засранец, посмевший поднять руку на свою жену.

В свой первый удар я вложился только на половину. Я не хотел, чтобы этот шакал сразу потерял сознание. Он должен был прочувствовать всю боль и унижение избиваемого человека.

Я хотел, чтобы он оказался на месте Аси и на своей шкуре испытал страх и бессилие.

Второй мой удар сбил мужчину с ног.

Это за Ангелину. За ее не по-детски мудрые глаза, в которых я так часто вижу беспокойство и тревогу.

Чтобы нанести третий, четвертый, пятый удары, мне пришлось опуститься на колени.

Впервые в жизни я добивал лежачего и ни капли не жалел об этом.

Слезы Аси и крошечная ладошка Али, так крепко вцепившаяся в меня, стоили того.

Когда-то привлекательное лицо этого подонка распухло и окрасилось кровью. Он уже не верещал и даже не пытался закрыться от меня.

Я видел в его заплывших глазах страх, но ни капли сожаления.

Тяжело дыша, я наклонился и тихо проговорил:

– Еще раз подойдешь к моим девочкам, я тебя убью.

На танцполе еще гремела музыка, но никто не танцевал и не улыбался. Вокруг нас образовалось пустое пространство. Люди с немым ужасом смотрели на развернувшуюся перед ними картину.

Я выхватил взглядом мертвенно бледное лицо Аси. Девушка зажала рот ладонью и, не мигая, смотрела то на избитого мужа, то на меня.

Я медленно поднялся на ноги и шагнул к Асе, чтобы обнять ее и успокоить, но сделать этого я так и не успел.

С нескольких сторон меня начали окружать вооруженные люди в полицейской форме.

Глеб Поляков

Бурные годы молодости кое-чему меня научили. И одна из истин, вбитая мне под кожу дубинками и рифлёными ботинками с железным носом, гласила – никогда не оказывай сопротивление полицейским. Даже если они не правы (а в большинстве случаев именно так и было).

Люди, наделенные маленькой толикой власти, как правило, были самыми злопамятными и опасными.

Поэтому, когда несколько полицейских окружили меня на танцполе, я без лишних резких движений выпрямился и медленно закинул сцепленные руки за голову.

Когда я только заносил руку для первого удара, я уже понимал, на что шел – муж Аси был полицейским. Но мне было плевать. Я должен был показать этому мудаку, что теперь за Асю с Алей есть кому постоять.

Пока полицейские грубо обыскивали меня, я не сводил глаз с Аси. Эта отчаянная девчонка стоять в стороне не стала. Она пробиралась сквозь толпу к нам. Ее лицо еще было бледным, но в глазах уже зажегся яростный огонек. Это хорошо. Так Асе будет проще справиться с шоком.

Подбежав ближе, она порывисто прижалась ко мне, уткнувшись лицом в грудь. Я обхватил девушку одной рукой и, наклонившись, вдохнул ее нежный аромат. С самого первого дня знакомства он ассоциировался у меня с весной, полной надежд и света.

Вокруг кричали и суетились люди, кто-то пихал меня в спину, работники клуба оттесняли всех к столикам, полицейские заставляли меня выворачивать карманы и методично прощупывали одежду, а на душе у меня было так спокойно, так хорошо, как не было уже давно…

Это мгновение ярким контрастным пятном отложилось в моей памяти.

Мужчина, обыскивающих меня, что-то буркнул и оттолкнул Асю. Я тут же напрягся и, волком зыркнув на полицейского, негромко сказал девушке:

– Всё будет хорошо. Меня подержат в отделении какое-то время и отпустят. Возвращайся к нашим.

Ася, нервно кусала губы и смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Она знала, что ее муж так просто этого не оставит. С помощью полицейского он уже поднялся с пола и что-то горячо ему втолковывал, с ненавистью глядя в нашу сторону.

Схватив стоящего рядом полицейского за локоть, она затараторила:

– На меня напал бывший муж. Он угрожал мне! А этот человек заступился. Все это видели!

Мужчина в форме бросил на Асю хмурый взгляд исподлобья.

– Разберемся.

– Я поеду с вами! – воскликнула Ася, видя, что ее слова не возымели никакого эффекта.

Полицейский помотал головой и, оттеснив девушки, потянул меня к выходу.

Я бросил на Асю долгий взгляд и мягко улыбнулся. Я знал, что всё будет хорошо. Светлая полоса в моей жизни уже началась.

Боковым зрением я увидел крепкую фигуру Руслана. Собранный, хладнокровный, он не спеша подошел к полицейским и, пожав им руки, что-то негромко спросил. Выслушав ответ, Рус скупо кивнул и, мазнув по мне быстрым взглядом, отступил назад, становясь рядом с Асей.

Он не стал спорить с полицейскими или показывать свою силу. Но я знал, что уже через несколько минут брат будет на связи с лучшим адвокатом города, начальником следственного изолятора и с самим чертом лысым, если это поможет мне выпутаться из истории. На Руса можно было положиться.

– Отвези их в мою квартиру, – негромко сказал я, глядя брату в глаза.

Несмотря на шум вокруг, Руслан сразу понял меня и коротко кивнул.

Уже на входе я обернулся и через всю толпу выхватил взглядом две тоненькие фигурки. Ася обнимала дочку и пристально смотрела мне вслед. Сердце тут же затопила необъяснимая радость. Теперь я точно знал, чем займусь в ближайшее время…

***

В камере я просидел около часа. Да и тот пролетел незаметно. Моим соседом оказался дедок с косматой седой бородой, кустистыми бровями и небесно-голубыми пронзительными глазами. Он запросто цитировал Бродского и Мандельштама и украдкой дымил запрещенной здесь самокруткой.

– Ты здесь из-за женщины, – даже не спросил, а констатировал он, разглядывая меня с ног до головы.

Присев на жесткую скамейку, я ухмыльнулся.

– Из-за нее.

Дед затянулся и, прищурившись, посмотрел на меня.

– Влюбился что ли?

Я расплылся в идиотской улыбке. Всё было понятно и без слов.

Я предвкушал, как выйду отсюда и поеду домой. Не в съемную квартиру, а в свою. Ту, которую с любовью обставлял. В которой мысленно, не признаваясь самому себе, представлял несколько детских комнат и огромную солнечную лоджию, на которой так здорово пить утренний кофе и целовать заспанную любимую женщину, утонувшую в моем халате.