– Продолжай с ним разговаривать, – подсказал Тор.

– Какой ты красавец! – мягко произнесла Линдси, обращаясь к коню. – Надеюсь, ты позволишь мне ездить на тe6e. Мне бы этого очень хотелось.

Не переставая говорить, она медленно приближалась к жеребцу. Тор шел чуть сзади, готовый при необходимости закрыть ее собой.

– Держу пари, ты резв как ветер, – говорила тем временем Линдси. – Во всяком случае, так утверждает Тор.

Конь стал постепенно успокаиваться, прислушиваясь к ее голосу.

– Такого коня, как ты, я еще никогда не видела. Ты лучший чистокровный конь во всей Англии.

К удивлению Тора, конь тихонько заржал, опустил голову и мелким шагом направился к Линдси, словно она была его давней доброй знакомой. Этого Тор никак не ожидал. Конь спокойно шел к девушке, всем своим видом выражая полное доверие и даже некоторое любопытство.

– Не могу поверить, – удивленно пробормотал Тор.

Потом он уловил едва слышный аромат нежных духов Линдси. Ее голос звучал мягко и женственно… Так вот в чем дело!

Линдси протянула руку и почесала коня за ухом. Тот довольно засопел и ткнулся мордой ей в плечо в знак благодарности и признания.

– Ты женщина, – сказал Тор. – Он не любит мужчин, но ты… ты не мужчина, ты женщина. Должно быть, в прошлом он принадлежал какой-то женщине, которая заботилась о нем.

Линдси прижалась щекой к морде коня, ласково провела рукой по его густой шелковой гриве и погладила атласную шкуру.

– Мы будем хорошими друзьями, ты и я… правда, дорогой? – Она повернулась к Тору и сказала: – Во мне он не чувствует той угрозы, которая исходит от мужчин.

– Похоже, ты права.

– Мне кажется, он позволит мне сесть на него.

– Пока этого нельзя утверждать.

Линдси поцеловала коня в лоб и прошептала ему на ухо:

– Мы с тобой будем участвовать в скачках и обязательно выиграем их.

Тор чувствовал, как между жеребцом и Линдси возникала и крепла связь.

У него забилось сердце. Ведь если Линдси сумеет выиграть скачки на вороном жеребце, тот будет спасен и станет собственностью Тора. И тогда…

Он купит землю в сельской местности, и жеребец положит начало линии прекрасных чистокровных лошадей.

Только бы Эскалибур выиграл…

Тор взглянул на Линдси, и его лицо омрачилось тревогой. Какой бы хорошей наездницей она ни была, дерби всегда таит в себе серьезную опасность. Нельзя подвергать Линдси такому риску.

– У тебя снова этот взгляд, – полувопросительно сказала она, глядя на Тора.

– Какой взгляд?

– Ну, тот самый, помнишь? Я-мужчина-ты-моя-женщина-я-должен-защищать-тебя.

– И все-таки ты не должна этого делать, – покачал головой Тор.

– Мы это уже много раз обсуждали, и вот что я тебе скажу. Если ты запретишь мне выступать на жеребце, я возьму одну из лошадей моего отца. Хочешь ты того или нет, я все равно буду участвовать в скачках.

– Клянусь, Линдси, ты самая…

– Самая возмутительная девушка на свете, я знаю.

Тор не смог сдержать улыбку.

– Ну хорошо. Если Эскалибур позволит тебе сесть в седло, ты будешь выступать на нем. Я больше не стану отговаривать тебя.

Последние предрассветные часы ушли на то, чтобы приучить коня к Линдси. Она водила его в поводу, кормила сахаром, разговаривала с ним, ласково гладила по шее, целовала в морду…

– Давай я попробую сесть на него, – нетерпеливо проговорила она, с надеждой глядя на Тора.

Жеребец казался совершенно спокойным, и Тор, выждав удобный момент, ловким движением подсадил Линдси боком нa его неоседланную спину, а сам крепко взял в руки поводья. Потом осторожно повел жеребца по кругу, постепенно увеличивая его радиус. Конь вел себя удивительно послушно. Казалось, он был рад нести на своей спине молодую наездницу.

Тор только качал головой. У Линдси был дар очаровывать мужчин и, как выяснилось, жеребцов тоже.

* * *

За два часа до рассвета они решили, что на первый раз достаточно.

– Я снова приду завтра вечером, на этот раз постараюсь пораньше.

Тор кивнул:

– Хорошо, но мне не нравится, что ты добираешься до развалин в одиночку. Это опасно, поэтому я буду ждать тебя на опушке леса к востоку от конюшни.

Линдси хотела было возразить, но, заметив его грозный взгляд, лишь кивнула в знак согласия.

Тор проводил ее до того места, где она оставила свою лошадь.

– Прежде чем уйти, я хочу тебе кое-что сказать, – проговорила Линдси. – Сегодня я получила еще одну записку. Почерк тот же, что и в двух предыдущих. Записку принес какой-то парень из деревни.

– И что в этой записке?

– Там сказано, что я должна найти женщину по имени Пенелопа Баркер, и тогда мне откроется вся правда о лорде Меррике.

– Я постараюсь навести справки о ней.

– А те люди, вместе с которыми ты работаешь… как они восприняли новость о том, что ты брат Лейфа?

– Я сказал им, что далеко не так богат, как мой брат, поэтому вынужден работать по найму.

Линдси понимающе кивнула и, немного помолчав, сказала:

– У меня к тебе еще одна просьба.

– Какая?

– Поцелуй меня… Я мечтала об этом в течение всего времени, что мы здесь…

– Линдси…

– Разве ты не хочешь меня поцеловать?

Тор сокрушенно покачал головой. Все его существо тянулось к Линдси, весь вечер он испытывал мучительное влечение к ней.

– Больше всего на свете я хочу поцеловать тебя, овладеть тобой… Но нам нельзя…

Она привстала на цыпочки и закрыла ему рот нежным поцелуем. Тор обнял ее и крепко прижал к себе, страстно отвечая на ее поцелуй.

Боги свидетели, он не мог устоять перед ней, перед градом нежных поцелуев, которыми она осыпала его лицо, губы, шею…

– Уезжай, Линдси, пока не поздно…

– Нет, Тор, не хочу… не сейчас… – прошептала она, стягивая с него сюртук.

Вздохнув, он сдался под ее напором, и вскоре Линдси уже лежала на земле с задранной юбкой, и Тор ладонью ощущал горячую влагу между ее раздвинутых ног. Убедившись в ее полной готовности к любовному соитию, он медленно и глубоко вошел в нее, содрогаясь всем телом от острого наслаждения. Его движения, поначалу медленные и осторожные, становились все более нетерпеливыми и быстрыми, доводя ее до исступления. Достигнув оргазма, она выкрикнула его имя, и только тогда он изверг в нее свое семя.

Потом, лежа рядом с Линдси на мягкой траве, Тор мысленно, в который уже раз, обещал себе больше никогда не прикасаться к ней. И снова не был вполне уверен в том, что сдержит свое слово.