– Сейчас поддену его ножом. – Пыхтя, старлей, вставил кончик лезвия в тонкую щель между камнем и сталью.

– Ты ничего не забыл? – я оттащил его от щитка.

– Нет, а что?…

– Это немцы делали, а не китайцы.

– В таком случае надо подбирать комбинацию.

– Ты мозгами-то поскрипи – сколько можно состряпать комбинаций из шести цифр?

– Да, многовато.

– Пойдем. Что-то мне подсказывает: должен быть где-то выход… – И я увлек его в сторону перемычки.

Из глубины правого коридора – вероятно, жилого, – доносились звуки джаза и пьяные голоса. Осторожно прошли мимо и рванули к темному коридору, где вряд ли повстречаем хозяев подземелья. Там и отогреемся. А затем приступим к поиску выхода из проклятой ловушки…

– Свой фонарь не включаешь. Идешь строго за мной – след в след – и прикрываешь нас сзади, – инструктировал я Маринина. – Автомат держишь наготове, но стреляешь в крайнем случае – при нападении или другой явной угрозе жизни. Усек?

– Так точно.

– Все еще мерзнешь?

– Потихоньку согреваюсь.

– Ну и ладненько, – включил я свой фонарь, – пошли…

Передвигаться без шума помогали прорезиненные подошвы гидрокостюмов. Луч шарил по пыльному полу, по каменным стенам и потолку…

В сущности, это был обычный коридор, пробитый в скале специальным режущим инструментом. Ширина метра два с половиной, высота – около трех. Сначала он уходил метров на шестьдесят строго от водоема, затем поворачивал под девяносто градусов вправо. Сверху по стенам тянулись кабели, через каждые десять шагов под потолком висели громоздкие плафоны, однако спрятанные под ними лампы не горели. Видимо, по причине экономии электроэнергии.

Слева и справа фонарный луч постоянно натыкался на проемы с тяжелыми стальными дверьми. Некоторые были заперты, а некоторые открыты, и нам удалось осмотреть внутренности помещений…

Судя по их содержимому, мы оказались в технической зоне – эквиваленте тех сооружений, что обычно соседствуют с причалами на территории обычной базы подводных лодок. В первом довольно просторном помещении размещалась механическая мастерская, далее мы наткнулись на токарный цех и склад аккумуляторных батарей.

Сделали остановку у следующей двери. Изучив масляные пятна под ней и принюхавшись к запаху, я определил:

– Здесь топливный склад.

– А здесь хранится обмундирование, – донесся слева голос Маринина.

Ну что за пацан, ей-богу! Он уже ковырял у противоположной стены пыль у такой же запертой двери. Позабыв обо всем на свете, показал найденную пуговицу и затоптанную нашивку с германским орлом.

– Ты назад почаще поглядывай, следак по особо важным делам!

Сомнений не оставалось – это обычная техническая зона.

Дойдя до поворота, я осторожно выглянул за угол. Там тоже было темно, безлюдно и множество дверей по обе стороны коридора. Движение продолжилось…

Где-то здесь под замком хранились стрелковые боеприпасы, оружие, продукты, медикаменты – все то, без чего невозможно существование засекреченной и изолированной от всего мира организации.

– Та-ак, – присел я на корточки и стал ощупывать борозды в каменном полу, в которых когда-то были вмонтированы рельсы. Затем поднялся: – Понятно.

– Что понятно, товарищ капитан второго ранга?

– За этой дверью торпедно-минный запас. Тут были рельсы, и по ним ходила специальная тележка, перевозившая огромные боевые чушки.

– А куда же эти рельсы делись?

– Думаю, из них сварили ту многотонную задвижку, перекрывшую выход в тоннель.

– А-а-а…

– На следующий вопрос ты получишь ответ прямым в голову. Понял?

– Так точно.

– Смотри назад!

Он послушно оглянулся, и мы крадучись двинулись дальше по коридору…

В конце технической зоны луч моего фонаря выхватил из темноты тупик и две пары дверей, расположенных друг против друга.

Толкнул первую – открыто. В нос ударил устойчивый запах выхлопных газов. В центре небольшой залы на двух бетонных фундаментах стояли заглушенные дизель-генераторы, вдоль стены – рядок бочек с топливом.

Ясно. Пошли дальше…

Вторая дверь столь же легко поддалась усилию, открывая нам «прекрасную картинку» пустующего двухместного карцера. Две солдатские кровати со свернутыми в бухту матрацами, тумбочка, в углу параша – подобие каменного унитаза и бронзовый кран над ним с мерно подкапывающей водой.

Третья дверь. Маринин четко выполнил приказ: присев на колено и взяв на изготовку автомат, оглядывался назад, в темноту.

Я потянул на себя ручку, край двери выполз в коридор, обдавая нас ледяным, дурно пахнущим воздухом.

«Что за гадость?!» Я поморщился и стал шарить по внутренностям длинного помещения желтым лучом. Оно (помещение) раза в четыре больше карцера. Ни кроватей, ни тумбочек, ни параши. Зато на полу ровными рядами были уложены мешки.

– Смотри в оба! – Я перешагнул через порог и присел возле ближайшего. Расстегнул несколько пуговиц, раздвинул в стороны замерзшую мешковину и… – Здрасте, – кивнул мертвому мужчине с белым лицом, покрытым слоем матовой измороси.

Прикрыв первый мешок, подсел ко второму, к третьему…

– Ну, что там, Евгений Арнольдович? – донеслось из коридора.

– Местное кладбище, – выходя из помещения, сказал я Маринину.

Оставалась единственная дверь – последняя в темном тупичке.

Почему-то она или, точнее, то, что за ней находится, вызывало наибольшее беспокойство. Приложив ухо к холодному металлу, я как будто слышал негромкие звуки…

Молодой напарник по-прежнему сидел под стеной и целился автоматом туда, откуда мы притопали. Я положил фонарь на пол и, держа наготове оружие, сделал первый шаг к последней двери.

И вдруг что-то заставило меня остановиться.

Указательный палец невольно прижался к спусковому крючку, когда я понял, что стальная дверь, не дожидаясь моих усилий, сама подается навстречу. После секундного замешательства я снова прижался к дальней стене и сделал знак Маринину: «Замри!»

Дверь медленно поворачивалась без малейшего скрипа.

Наши нервы были напряжены до предела. Мы в упор смотрели на расширяющуюся темную щель…

Лично я ожидал увидеть кого угодно: толпу вооруженных престарелых фрицев с перекошенными от злости рожами, заспанного часового и даже уродливого монстра, похожего на гигантскую землеройку. Но то, что открывалось нашему взору, – буквально повергло в легкий шок.

Из темного помещения в коридор вышел высокий седобородый старец. Обрамленное белыми волосами лицо было неестественно приподнято, словно его обладатель вслушивался в каждый шорох. На худом теле запачканное брезентовое рубище, в левой руке пара солдатских котелков, доверху наполненных какой-то дрянью, в правой – палка. Но более всего поражали глаза. Точнее, их отсутствие – пустые глазницы, чернеющие под кустистыми белыми бровями.