class="p1">— Как себя чувствуешь? — поинтересовалась девушка, подойдя ближе к товарищу. Повелитель Душ тяжело вздохнул:

— Всё ещё считаю, что это, — он дотронулся пальцами до повязки, — сугубо моя вина.

— Никогда не знаешь, кого настигнет проклятье, — Вика присела на край его кровати и взяла мужчину за руку. — Ты… Я благодарна тебе. Я даже не знаю, что было бы, если бы не ты…

— Но теперь мы не сможем сражаться.

— Я придумаю способ помочь тебе, Хагалаз.

— Элера… — вдруг задумчиво проговорил он, а после продолжил свою мысль: — Элера может знать что-то. Нам нужно к ней.

— Когда ты ещё немного окрепнешь, — пообещала Вика, — мы отправимся в Орлет.

Повелитель Душ согласно кивнул. Виктория чуть сильнее сжала его руку. Ей было тяжело. Она понимала, что шансов вернуть Хагалазу зрение почти не было. Но эта крохотная искорка надежды всё ещё согревала её в это непростое время.

Она обязательно найдёт решение, чего бы это ей ни стоило.

* * *

Ещё несколько дней Вика и Хагалаз оставались у Яги. Состояние Повелителя Душ постепенно улучшалось. Он уже не был слаб из-за вгрызшегося в его тело проклятья, а глаза перестали кровить. Проводница сообщила, что мужчина скоро сможет позаботиться о себе, насколько это реально без зрения.

Виктория тренировалась, вспоминая искусство боя. Ей нужно было подготовиться, ведь теперь лишь она сможет спасти их жизни.

Выматываясь во время тренировок, девушка падала в кровать без сил. Всё-таки форма Аль-Крад Гхаджар требовала высокую выносливость от своего пользователя. Каждый раз, погружаясь в сон, девушка видела одну и ту же картину. Бесконечное ночное поле с белоснежными светящимися цветами. Она шла через это поле, не видя его конца и что-то выискивая глазами.

В очередной раз она увидела парящего высоко в небе чёрного ворона. Вика последовала туда же, куда летела птица, и дошла до фонтана из белоснежного камня. Вода с хрустальным звоном перетекала из нижней чаши в верхнюю, поражая своим нелогичным поведением.

Виктория подошла ближе, чтобы разглядеть причудливую постройку, и почувствовала чужое присутствие. Но оно не напрягало её… Словно кто-то хорошо ей знакомый пришёл сюда.

Обернувшись, девушка увидела стоящего рядом мужчину. Чёрные длинные волосы струились по его плечам, голову опоясывала уже знакомая ей серебряная диадема с крупным изумрудом, по цвету походивший на глаза незнакомца в чёрных одеждах. Стоило приглядеться, как Вика разглядела заострённые длинные уши — эльф.

— Вы — Лорд Хаагалаз, — догадалась она. Эльф мягко улыбнулся и кивнул:

— Здравствуй, дитя, — произнёс Лорд Хаагалаз. — Я долго ждал встречи с тобой.

— Мне сказали, что вы сможете научить меня тому, что поможет разобраться с Дикой Охотой.

— Вот как? — хмыкнул Шестой. — Сразу к делу? Я бы хотел соблюсти те традиции, что стали близки тебе, дитя. Что делает Клинок, когда ему нужно умертвить своего врага? — вопрос с подвохом. Вика задумчиво посмотрела на мужчину, пытаясь понять, чего именно он добивается от ней.

— Клинок благородно лишает его жизни, — ответила девушка.

— Но как же право последнего слова?

— Если враг пожелает сказать его.

— В таком случае, я хотел бы, чтобы ты услышала их последнее слово прежде, чем получишь необходимые знания, — он подошёл к фонтану, глядя на искрящуюся воду. Вокруг них возникли ярко светящиеся призрачные шарики. Лорд Хаагалаз посмотрел на Вику. — Они не расскажут тебе сами. Но Фонтан Жизни и Смерти — может.

Виктория склонилась к воде, зачерпнула прохладную жидкость в ладони и замерла. Лишь по странному наитию она догадалась умыться этой водой. Холод начал крепчать, и когда девушка открыла глаза, она уже видела далёкие воспоминания того, кто поклялся убить её.

* * *

Руки были уже стёрты в кровь, замёрзли и ничего почти не чувствовали, пальцы не гнулись. Лейкнир поднёс руки ко рту, пытаясь согреть их дыханием, но этого было недостаточно.

Они только что похоронили ещё пятерых стариков, которые не выдержали холода. До спасительной пещеры оставалось ещё пара дней пути, и надежда в глазах бежавших от проклятой Инквизиции ведьмаков гасла.

— Мы сделаем привал ближе к ночи, — крикнул он охрипших голосом остальным, стараясь перекричать завывавший ветер. — Ты как? — обратился он к своей жене.

Юная ведьма куталась в отданный мужем тёплый меховой плащ, прижимая к себе их новорождённую дочь. Сынишка держался за одежды матери, тоже кутаясь в полы плаща.

— Всё хорошо, — улыбнулась Магрит обветренными кровоточащими губами. — Уже немного осталось.

— Там впереди укрытие! — крикнул впереди Фаргрим. — Сможем укрыться от ветра!

Лейкнир лишь кивнул своей семье и пошёл рядом с ней, чтобы успеть помочь в случае необходимости.

Они проваливались в снег по пояс, и пришлось идти гуськом, чтобы более слабые знали, где не провалятся глубже. К сожалению, кто-то да выбивался, пытаясь ускориться, но увязали лишь сильнее.

— Братцы! — крикнул знакомый голос. Лейкнир повернул голову в сторону источника звука и увидел медленно проваливающегося ещё глубже в снег Альцида. — Помогите!

— Ему уже ничем не поможешь, — прохрипел идущий рядом Орест. — Оставим.

Суровая правда жизни. Сейчас всем была важнее лишь их собственная жизнь. Лейкнир отвернулся, подавляя в себе чувство жалости. Он не мог рисковать собой ради товарища, чтобы оставить свою жену вдовой, а детей — безотцовщиной.

— Идём, — произнёс он, обнимая Магрит за плечи.

Когда сумерки начали сгущаться, им удалось добраться до укрытия. Потеряв ещё десяток тех, кто глубже провалился под снег или просто не выдержал и окоченел. Костры едва согревали их. Лейкнир смотрел на выживших, понимая, что с каждым днём всё меньше оставалось тех, кто был слабее.

Магрит прижалась к нему под плащом, но заледеневшие доспехи не могли согреть её. Дети спали, Лейкнир придерживал рукой своего сына, а дочь спала в объятьях его супруги. Они обязательно доберутся до безопасного места. До пещеры, где был портал в другую крепость, где они смогут отогреться и вернуться к прежней жизни.

Его сын обязательно станет ведьмаком, а дочь — ведьмакой. Нужно просто дождаться этого момента.

— Я люблю вас, — прошептал Лейкнир, целуя покрытые инеем волосы Магрит.

Утром он проснулся. Снова поцеловал свою супругу, но увидел, что её кожа уже посинела, как и губы. Грудь больше не вздымалась при дыхании. Лейкнир перевёл взгляд на детей и обессиленно застонал.

Он снова сдирал руки в кровь, почти негнущимися пальцами копая снег. Слёзы текли по его щекам, почти сразу замерзая. То и дело мужчина вытирал лицо, чтобы ресницы не смёрзлись между собой. Он потерял свою семью. Смысла жить уже не было.

— Мы обязательно встретимся. Я люблю вас, — прошептал он, в последний раз глядя на лица дорогих ему людей.

От