Я молчу и смотрю на Карла Маркса, ожидая его комментариев…

…Огромные, как теннисные мячи, звезды, висят на черном небе. Прямо над нами загадочный Южный Крест. Как по Полярной звезде викинги когда-то определяли пути в северных морях, так и по Южному Кресту аборигены ищут пути в пустыне. Если долго смотреть на ночное небо, то можно услышать музыку звезд или шум древнего боя…

Мы стоим по грудь в горячей воде и курим. Во тьме светятся только огоньки сигарет. Озеро, в котором мы стоим, — это минеральный источник, бьющий из-под земли. Температура градусов пятьдесят. Местные мужики превратили его в ночной клуб и собираются здесь по вечерам. Тут можно размять кости после дня, проведенного под землей, оттянуться после крепкой выпивки или просто потрепать языками.

Рядом со мной Боб и Ален. Ален — молчаливый коренастый шотландец лет сорока пяти, а Боб — красивый сорокалетний серб с характером артиста. Собственно говоря, он и есть артист. В свободное от работы время вырезает из опала миниатюрные фигурки австралийских зверушек…

По жизни они друзья, а в деле партнеры.

— Мне нравится эта жизнь, — говорит Боб, продолжая начатый разговор. — Я здесь двадцать лет и могу сказать, что счастлив. Лучшее здесь — это люди… ты можешь быть уверен, что тебе при необходимости помогут… если ты в нужде, или у тебя не хватает денег, или негде жить — всегда найдется кто-нибудь, кто поможет… Для этого ты даже не должен кого-то близко знать… тут это естественно… Это доставляет людям удовольствие. Большинство из них помнят, что сами прошли этот путь до того, как стали на ноги… сами пришли сюда с одним чемоданчиком и десятью долларами в кармане. Здесь ты можешь быть самим собой, никто не вмешается в твою жизнь. Делай что хочешь, но не делай плохо другим.

— Здесь более пятидесяти национальностей, — говорю я.

— Да, но того, что случилось в Югославии или в России, здесь даже представить невозможно. Хорват ты, серб или босниец — здесь это не имеет никакого значения.

— Город очень веселый, — говорит Ален. — Каждый вечер у кого-нибудь день рождения или вечеринка… Не имеет значения, у кого, — можешь зайти в любой дом… знакомый или незнакомый — неважно… бери бутылочку и заходи — тебе будут рады…

— Вы чем-то похожи на американцев времен золотой лихорадки? — говорю я.

— Может быть… но это другое… — отвечает Ален.

— Между нами и теми американцами большая разница, — не соглашается Боб. — Вспомни Джека Лондона… У него же все жадные, им только золото и нужно… А здесь иначе. Сюда многие приезжают не за деньгами, а за другой жизнью. Если бы я стремился только к деньгам, то нашел бы другое место… Например, занялся бы бурением нефти в море. Я уже там был, деньги хорошие, больше, чем здесь.

Боб и Ален с сыном

— А есть люди, которые скрываются здесь от закона? — спрашиваю я.

— Есть, но всё равно все их знают, — говорит Боб. — Если ты ведешь себя как человек, то тут тебя не тронет даже полиция… прошлое есть прошлое… но если ты захочешь к нему вернуться — то лучше уезжай… Я знаю человека, который в молодости совершил вооруженное ограбление и уже лет двадцать пять живет в этом городе… он один из самых уважаемых людей здесь… Ну а если попадается мерзавец, как, например, Вояка, который парня с матерью убил и хотел Амиго замочить, такому здесь не место… такого и без полиции уберут…

В эту ночь я так и не добрался до своего караван-парка. Проверяя утверждение Алена, что можно зайти в любой дом, где идет пирушка, мы так и сделали — завалились в первую же шумную компанию и гуляли там до утра. Кстати, здесь тоже есть свой «стиль и ритуал». В первые час-полтора, пока тебя не накормят и не напоят, тебе никто не будет задавать вопросов, а уж потом могут спросить — откуда, мол, ты, парень?..

Утро. Солнце уже поднялось над лесом, но еще не припекает. Я иду по поляне, держа на вытянутой руке согнутую под прямым углом металлическую проволочку. Рядом со мной Боб. В какой-то момент проволочка вдруг «оживает» и сама поворачивается хоботком к земле…

— Стоп! — говорит Боб. — Здесь будем бурить… Если не веришь, пройдись еще раз… Увидишь, что она повернется на том же месте…

Я повторяю свой проход, и проволочка действительно оживает в той же точке. О таком «народном» способе поиска нефти и металлов я знал и раньше, но на практике вижу его впервые…

Ален подгоняет к этому месту многотонный грузовик в виде подъемного крана с огромной трубой, заканчивающейся зубцами. Это передвижная буровая установка. Он направляет трубу перпендикулярно к земле и запускает мотор. Мощные зубья со скрежетом врезаются в почву, пугая птиц на деревьях и зверюшек в траве…

— Это самый мощный механизм, который здесь разрешен, — говорит Ален. — Ничего мощнее нельзя, чтобы не портить природу…

— В чем заключается твой бизнес? — спрашиваю я, стараясь перекричать скрежет трубы.

— Ну, например, ты получил участок… Не будешь же ты, как сто лет назад, вручную лопатой месяцами рыть дырку на десять-пятнадцать метров вглубь, чтобы добраться до того слоя, где могут находиться опаловые жилы… Для этого ты приглашаешь меня, у которого есть буровая установка. За пару дней я проделываю тебе вертикальные штольни на нужную глубину… Теперь ты можешь начинать работать. Если ничего на этом участке не нашел, значит, я в проигрыше… Ты мне ничего не должен. А если нашел, то мои двадцать-тридцать процентов от всего найденного… это как заранее условимся…

— Ну и как, часто везет?

— Как когда… Иногда очень даже везет, с первого бурения на жилу натыкаешься, если чутье есть…

…Труба монотонно гудит, вгрызаясь в грунт. За ней следит сын Алена, а мы сидим под деревом в тени и пьем пиво. Температура уже поползла вверх, становится жарко. Ален, как классический старатель, в рваных шортах, стоптанных башмаках и армейской рубахе. Боб одет по-щегольски.

— Откуда твои предки? — спрашиваю я у Алена.

— Прабабка из Англии, а прадед из Шотландии, — говорит он.

— Ты когда-нибудь бывал на их родине?

Ален улыбается:

— Нет… не бывал…

— Да он вообще дальше кровати своей бабы нигде не бывал, — смеется Боб.

— А не хотелось бы слетать в Европу, ну, в Москву, например? — спрашиваю я.

— В Москву? — Ален задумывается. — А сколько стоит билет?

— Если потребуется, то найдем подешевле, — говорю я.

Боб заливается смехом. Я смотрю на него, не понимая, чего это он хохочет…

— Да ты спроси, сколько у него миллионов в банке… — говорит Боб, продолжая смеяться. — И на сколько миллионов недвижимого капитала…