– Он был один. Вчера я разговаривала с Клэмми, Садсом и Стоунером.

– Ночной серфинг? – удивился Руперт. – В такое время года? Это очень опасно. По радио сказали, что волны достигают десяти футов.

Я взяла трубку и набрала номер Саймона.

– Привет, девчонка! – отозвался он. – Что случилось?

Странно и удивительно, когда тебя называет маленькой девочкой – хотя ты не маленькая и не девочка – человек, с которым у тебя вполне взрослые отношения. Я хотела сказать ему это, но начала спрашивать, как можно найти пропавшего серфингиста.

– Двадцать четыре часа еще не прошло, – сказала я. – Кажется, именно столько надо ждать, чтобы заявить о пропавшем человеке, но можно ли сделать исключение, если речь идет о серфинге?

– Возможно, – настороженно ответил Саймон. – А кто пропал?

– Эллиот. Муж Джо.

– Опиши его.

Это оказалось на удивление трудно. Мне пришлось передать трубку Джо. Она сказала, что ее мужу сорок шесть лет, рост пять футов одиннадцать дюймов, вес сто семьдесят фунтов, волосы черные с проседью, карие глаза. Шрам после удаления аппендикса, серебряное обручальное кольцо, водонепроницаемые часы «Таг Хоер». Приехал на «БМВ», который припарковал на стоянке на Зума-Бич. Этот длинный перечень звучал зловеще. Он превращал Эллиота в набор частей тела и предметов. Судя по выражению лица Ван Бика и тону Джо, это почувствовала не я одна. В комнату ворвался холодный воздух, и я пошла закрыть раздвижную дверь.

Когда я вернулась, Джо уже повесила трубку, но ее рука все еще лежала на телефоне.

– Что он сказал?

– Сказал, перезвонит.

– Что мы тем временем будем делать? – спросил Ван Бик.

Джо потерла глаза.

– То, что я ненавижу. Ждать.

Мы ждали в Маунт-Олимпусе, Джо и я. Руперт и Ван Бик ушли завтракать и обсуждать будущий винный завод Руперта. Они велели сразу же дать им знать, если что-нибудь прояснится, и пообещали сделать то же самое.

– Вот уж стена так стена, – сказала Джо. Мы стояли в саду Шеффо и смотрели на изобилие серого цвета. – И что ты будешь с ней делать?

– О, это легко, – ответила я. – Нарисую всех героев Троянской войны, будто они танцуют. Я выстрою их в линию и проиллюстрирую их отношения: Ахилл вытаскивает из пятки копье, а за ним стоит Парис с луком и стрелами; Елена рядом с Парисом; к Елене устремляется Менелай; Менелая держит за руки Агамемнон… Точно так же поступлю с богами, но они окажутся на заднем плане и краски возьму не такие яркие. Такой у меня замысел. Не хочу, чтобы это прозвучало кощунственно, но в «Илиаде» боги не играют такой уж важной роли. Однако без них не обойтись.

– Это все католическое воспитание! Политеизм выбивает тебя из колеи. – Джо опустилась на траву рядом с бассейном. – А боги превращают все в мыльную оперу. Поэтому тебе, наверное, стоит полюбить «мыло». Но я спрашиваю о том, чем ты будешь расписывать эту стену. И нужно ли ее сначала как-то почистить?

Наварре вышел из дома в сад с подносом, на котором стоял один-единственный стакан. Он поприветствовал нас вздохом и обиженным видом, но стал еще более недовольным, когда мы отказались от закусок, ограничившись чаем со льдом.

– Мне нужно проконсультироваться с художником, специалистом по граффити, – сказала я Джо. – Кто еще пишет по цементу?

– Бетону, – поправил меня Наварре. – Арматурная сталь номер пять.

– Простите? – не поняла я.

– Я говорю о толщине арматуры, – пояснил он как-то печально. – Она придает стене твердость. Вам потребуется специальная грунтовка для бетона и акриловая или масляная эмаль. И сначала, разумеется, стену придется помыть.

– Конечно, – согласилась я. – Спасибо. Вы очень много знаете о… бетоне.

– Я гей, а не невежда, – заявил Наварре и побрел обратно к дому.

– Какой странный человек, – произнесла Джо. – Даже в самый худший из дней я не чувствую себя такой несчастной…

С балкона второго этажа раздался крик:

– Вы видите? Опять распутство!

Шеффо, одетый в парчовый халат, дрожащей рукой указывал на двор своих соседей. Я посмотрела вверх и увидела антенну. Ее проволочные переплетения были похожи на ветки деревьев.

– Я возвел высокую стену, – негодовал Шеффо, – а эта гадость выше ее! Я поставлю в известность ассоциацию собственников! Мало того что они изничтожили мои итальянские кипарисы, так теперь еще и это! – И он исчез в доме.

Интересно, что злобные соседи могли сотворить с той стороной стены, которая выходит на их участок? В смысле оформления. Возможно, ничего, раз она находилась в тридцати двух дюймах от границы. Я подошла к стене и прикоснулась к ней руками. Холодная – ведь на дворе зима, – и пахнет она… скалой. Но что на ней с другой стороны? Краска? Плющ?

У северного конца стены стояла статуя Посейдона, опиравшегося на трезубец. Бог-здоровяк выглядел так, словно мог поднять штангу весом по крайней мере… Ну, в общем, достаточно тяжелую для человека ростом семь футов. Он был надежно укреплен в земле и достаточно прочен для того, чтобы я могла на него вскарабкаться. Это куда проще, чем залезть на дерево, – есть во что упереться ногами.

Сверху мир выглядел совершенно другим, а двор соседей был отсюда как на ладони. Я увидела джунгли из проволоки, антенн и всяческих электронных приспособлений – полная антитеза саду Шеффо! Здесь едва слышался шум радио, словно вдалеке гудел улей. «Дабл-ю-восемь-ди-экс» – доносилось сквозь этот гул. Фраза повторялась снова и снова. Ширина стены была по меньшей мере два фута. По границе между участками шел соседский деревянный забор высотой около четырех футов.

Из моего нагрудного кармана вдруг выпал мобильник.

Черт побери!

И что теперь? Между стеной и забором зазор в тридцать два дюйма, Я недостаточно ловка, чтобы перейти стену и спуститься на вражескую территорию, но даже если я это сделаю, то на ней нет статуи Посейдона. Телефон можно достать, только просунув руку в промежуток между досками изгороди. Я посмотрела вниз, на Джо – та была погружена в телефонный разговор.

И тут мой телефон зазвонил! Я тупо смотрела на него и молча слушала трель.

Есть только один разумный способ разрешить ситуацию. Я жестами дала Джо знать, что скоро вернусь, слезла со стены, свернула налево и позвонила в соседнюю дверь.

Мне никто не открыл. Я подождала и повторила попытку. Результат тот же. Я огляделась. На почтовом ящике значились имена: «Миртел и Елмер – дабл-ю-восемь-ди-экс – Уистлер».

Что, если пробраться на их задний двор? Быстро. В этом нет ничего противозаконного, так ведь? Если только не называть эту акцию проникновением в частное владение. Но на моем пути встали ворота – вероятно, они были предназначены для ограждения радиооборудования от посягательств. Где эти люди, соорудившие собственный ядерный реактор? Общаются с союзниками? Я потрясла ворота. Заперто! Однако на уровне колен я обнаружила дверцу – для собаки, большой собаки. Я, немного подумав, проскользнула в нее.