– Эдоун сейез аймго!

И отняла ладонь. В стакане зашипело, а над жидкостью поднялось облачко душистого коричневатого пара. Анна Николаевна приказала Юле:

– Пей!

– Я терпеть не могу яблочный сок! – слабо сопротивлялась Юля. – Да еще с корицей…

– Пей, тебе надо восстановить силы и баланс сахара и железа в крови. У тебя сейчас не кровь, а вода. Пей!

– Ну хорошо.

Юля поморщилась, а потом залпом выпила стакан наговоренного сока. Поставила пустой стакан на стол, выдохнула и сказала:

– Крепкий же у вас яблочный сок, тетя!

– А ты закусывай, – усмехнулась Анна Николаевна, с радостью наблюдая, что на меловые щеки Юли возвращается здоровый румянец. – Окрошку будешь?

– Буду. И быка жареного буду. И гору картошки фри. И литр кетчупа.

– Ну, этого не обещаю, а насчет котлет по-киевски можешь не сомневаться.

Юля навалилась на окрошку так, что за ушами трещало. Съев две тарелки, она грустно сказала:

– Прости-прощай, моя фигура!

– Ничего, от моей еды ты не пополнеешь, она вся готовится с соответствующими заклинаниями, – усмехнулась Анна Николаевна, а Мадлин отвлеклась от своей миски и добавила:

– Госпожау даже кошачий корм заговаривает, чтоб не было в нем каких вредных для организмау добавок.

– Ну тогда мы не пропадем, – рассеянно сказала Юля. – Нечего нам бояться.

У Юли слипались глаза, и котлету по-киевски она уже ела в каком-то полусне.

От Анны Николаевны не укрылось такое состояние девушки.

– Юленька, – ласково сказала она. – Поднимись наверх и поспи немного. Ты сейчас крайне утомлена, тебе нужно время, чтобы восстановиться.

– А посуда?

– Какая посуда?

– Грязная. После обеда. Я же должна ее помыть…

– Успокойся, в моем доме грязная посуда моется сама собой, неужели ты этого не знала. Я очень хорошо экономлю на «Фэйри». Пойдем, я провожу тебя в спальню.

Анна Николаевна взяла за руку безвольную Юлю и повела в спальню, что была на втором этаже. Юля прямо не раздеваясь рухнула на постель. И вдруг подскочила как ужаленная:

– У меня же в шесть вечера встреча с Мишкой!

– Ты успеешь выспаться и восстановиться до этой встречи. Я разбужу тебя. Обещаю.

– Да? Тогда хорошо… А можно, ко мне придет Мадлин?

– Зачем?

– Я ей за ушком почешу. Брюшко поглажу. Можно?

– Я, конечно, передам Мадлин твою просьбу, но не знаю, согласится ли она. Все-таки она не просто кошка, а кошковедьма…

– Ага-а-а-а… – сонно протянула Юля. Глаза ее закрывались.

Через минуту или две она уже крепко спала, так крепко, что даже дыхание ее было едва слышно. А Анна Николаевна, стоя у кровати Юли, легонько щелкнула пальцами, и в пальцах у нее появился карандаш. Самый обычный карандаш. Этим карандашом Анна Николаевна очертила кровать Юли защитной пентаграммой (линии тихонько светились), а в воздухе над Юлиной головой написала имена пяти охранительных духов, чтобы никто не посмел потревожить покой девушки. Затем подошла к окну:

– Надеюсь, ты видишь меня сейчас и кусаешь локти от бессилия, проклятый убийца. И больше бумажных голубков от тебя не будет. Я, ведьма Анна, пишу это защитное заклятие, и да будет оно преградой тебе!

Анна Николаевна написала на стекле вертикальную строку, чем-то напоминающую строку китайских иероглифов. Строка тоже слабо светилась.

– Отдыхай, девочка, – обернулась Анна Николаевна к кровати. – Тебе нужен отдых, а я пока прополю грядки с чесноком…

В комнату, бесшумно ступая, вошла Мадлин.

– Дорогая Мадлин, Юля так хотела почесать тебя за ушком…

Мадлин по-кошачьи хихикнула:

– Ну, вообще-тоу я люблю, когдау у меняу чешут за ушком…

– Юля спит. Сон ее слишком крепок, это потому, что она сама ослабела. Побудь возле нее, Мадлин, дорогая, постереги ее сон. Хотя я написала кругом кучу защитных заклятий, сердце мое все равно неспокойно. Я пока не просчитала тактику неведомого убийцы. Я не знаю, что он предпримет в следующий раз. А потому, если произойдет что-то из ряда вон выходящее, ты подашь мне сигнал. Договорились?

– Дау, – мяукнула Мадлин.

Кошковедьма спокойно перешагнула через светящиеся линии защитной пентаграммы, вспрыгнула на кровать, устроилась в ногах у Юли и принялась вылизывать очередную лапку.

Анна Николаевна спустилась на первый этаж, прошла в кухню. Грязная посуда действительно уже перемылась и стояла в сушилке. Однако не это занимало внимание маститой ведьмы. Она подошла к одному из кухонных шкафов и достала из него что-то круглое, завернутое в линялую бархатную тряпку. Водрузила на стол, развернула тряпку…

Это был старый, отвратительно работающий магический кристалл – так отвратительно работающий, что приличным ведьмам-коллегам его было стыдно показывать. Но перед новой моделью, стоявшей в кабинете Анны Николаевны, у этой развалины было единственное преимущество, не позволявшее выкинуть его на помойку. Этот кристалл наводил на людей. Или на нелюдей. Показывал их местонахождение, дела и даже намерения. И сейчас при помощи этого кристалла Анна Николаевна намеревалась посмотреть в глаза Юлиному киллеру.

– Активируйся! – приказала ведьма кристаллу. Тот пошел малиновыми и зелеными полосами. В глубине кристалла что-то зашипело и затрещало, а потом Надтреснутый голос произнес:

– Благословенна будь, госпожа. Что тебе угодно?

Анна Николаевна взяла в руки бумажный листок с посланием убийцы. Опустила листок на кристалл:

– Считай эту информацию.

Кристалл немного пошипел, потом тем же надтреснутым голосом доложился:

– Выполнено.

Анна Николаевна убрала бумажку и сказала:

– Мне нужны все сведения о человеке, написавшем это. Кто он, где находится, что делает в данный момент, что собирается предпринять.

Теперь кристалл шипел куда дольше, чем в первый раз. После чего заявил:

– Эту надпись писал не человек.

– А кто? – напряглась Анна Николаевна. – Вампир, вервольф, ликантроп, умертвий?

– Нет, нет, нет, нет. Это писал не человек. Это писал человеческий дух.

– Объясни, как это?

– Мое дело не объяснять, мое дело искать…

– Хорошо. Где этот дух находится? Что собирается предпринять?

– Неизве… – проскрипел кристалл, и голосок его оборвался.

Кристалл стал угольно-черным, а из его жутких глубин пришел другой – вкрадчивый и насмешливый – голос: