я дождался, пока Быстриков, наконец, совладает с замком и, ворвавшись в дом, заметался по крохотному холлу.

- Дальняя комната справа, - подсказал Юра, и я ураганом помчался в указанном направлении. Лебедева обнаружилась на постели, где она свернулась калачиком и жалобно всхлипывала. Возле нее сидела и сосредоточенно играла в какие-то пирамидки Маруся.

- Крош… ну, ты чего? - задал я самый дурацкий из возможных вопросов, бросаясь к Лебедевой и опускаясь на колени перед ее постелью.

Она замотала головой и шепнула одними губами:

- Мне так страшно, не хочу его терять.

И только теперь я ощутил весь тот ужас, который владел ею в данный момент. Это для меня, мужика, все вроде было не настолько критично, и, конечно, в первую очередь я опасался за здоровье Евы. А вот для Лебедевой, которая стараниями дерьмовых врачей уверовала в то, что дети для нее сродни чуду - все ощущалось совсем иначе.

- Не потеряешь! - заверил я ее и, обернувшись к Быстрикову, велел:

- Забирай Марусю, поезжайте к Даше, а лучше к моей матери. Адрес я скину. А я вызываю скорую.

Юрик помедлил немного, словно сомневался в том, что ситуация настолько фатальная, но все же быстро схватил племянницу и, заверив, что позвонит нам, как только доберется до дома, уехал.

- Почему не позвонила врачу? - спросил я у Евы чтобы хоть чем-то ее отвлечь, когда дозвонился до платной скорой, что должна была прибыть со скоростью, с какой летают ракеты в космос.

- Надеялась, что все пройдет, - всхлипнула Лебедева. - И я уже сказала… мне так страшно.

- Все будет хорошо, - попытался успокоить я Еву.

И когда она кивнула, стал мысленно подгонять тех, кто ехал спасать не только самую драгоценную женщину моей жизни, но и меня, чье существование без любимой станет почти лишено смысла.

Глава 44

Я сидел у постели Евы который час. Она мирно спала, трогательно подложив под щеку сжатую ладонь. Опасность миновала, все тревоги вроде как были позади, но я так или иначе ловил себя на том, что чутко прислушиваюсь к тому, как Лебедева дышит.

Не станет ли ей снова нехорошо? Не придется ли вызывать врачей? А главное - не стал ли вновь я тем источником опасности, которая начала витать над Евой с тех самых пор, как мы с нею повстречались после разлуки?

По заверениям доктора, беременности Лебедевой ничего не угрожало. Но я настоял на том, чтобы ее оставили под присмотром в больнице еще хотя бы дня на три, хотя врач и сказал, что может выписать Еву уже завтра. Конечно, Крош сопротивлялась и даже одарила меня таким уничижительным взглядом, что будь он способен испепелить, я бы уже развеялся, превратившись в атомы.

Устроившись на узком и крохотном диване, я попытался свернуться на нем калачиком и немного подремать. Усталость давала знать о себе, а пережитое и вовсе выпотрошило и вывернуло наизнанку. Я с ужасом представлял себе, что с Евой могло что-то стрястись, гнал от себя эти мысли, но они неизменно возвращались вновь.

Все же заставив себя перестать думать о случившемся и накручивать себе нервы на ровном месте, я прикрыл глаза и заснул.

- Егор! Егоооор! - донесся до меня голос Лебедевой, и я вскочил, заозиравшись и не сразу понимая, где нахожусь.

Шея затекла, но я стойко сидел, всматриваясь в полумрак и припоминая обстоятельства прошлого вечера.

- Да, Крош? - Проигнорировав ту просьбу, которую однажды высказала мне Ева, я поднялся с дивана и подошел к ней. - Что-то болит? Хочешь, позову дежурного врача?

За окном растекался мрачноватый рассвет. Сколько я проспал, не знал, но, кажется, был еще более разбитым, чем когда устраивался на предмете мебели, больше похожем на орудие пытки. И кто вообще придумал настолько крохотные диваны? Лилипуты?

- Нет, ничего не нужно. Я хотела попросить тебя… уехать.

Меня словно водой ледяной окатило. Конечно, я вовсе не рассчитывал на то, что Ева переменится ко мне в столь короткий срок, да и помчался я к ней не с той целью, чтобы Лебедева увидела, какой я герой и вновь вернулась ко мне. Но… Но, черт побери, разве я заслуживал того, чтобы меня вот так вот взяли и прогнали практически посреди ночи?

- Попроси, - пожал я плечами, делая вид, что меня не задели слова Лебедевой.

- Я просто… Если ты отправишься к Марусе и Лене, мне будет спокойнее, чем вот так, - сказала она, и узел в моей груди потихоньку начал ослабевать.

Я даже сдержался, чтобы не хохотнуть от облегчения. Если причина того, что Ева меня выдворяла, состояла лишь в беспокойстве за девочек, то не все потеряно.

- Я приеду к тебе днем, хорошо? - сказал я, делая шаг к постели Лебедевой, на что Крош снова выставила руку в предупредительном жесте.

Пришлось отступить, но лишь для того, чтобы после, когда Ева вновь окажется дома, у меня было места для маневра.

- Хорошо. А сейчас поезжай к дочкам, у меня сердце не на месте, - попросила Лебедева, и я, лишь ненадолго задержавшись, попрощался с ней и уехал.

В доме Малютина, внушительном и деревянном, расположилась вся наша семья, за исключением Евы, разумеется. Вообще, обиталище генерала создавало впечатление нерушимой крепости. Тут не то что Августу с Сивацким, тут зомбиапокалипсис можно было пережить.

Мама и Степан Леонидович занимались зимним садом, Быстриков и Даша ворковали на кухне, готовя обед на всю честную компанию, а я устроился с девчонками в гостиной. Причем раз за разом невольно умилялся тому, насколько эти двое к друг другу липнут. Словно им не хватало того пренатального общения, которое было бы у них, выноси их одна мама, а не разные.

- … столкновение произошло в гористой местности трассы номер двенадцать, - донесся до меня голос диктора от экрана телевизора, который был включен скорее фоном, чем для развлечения Маруси и Лены.

Я