Глава 27

Двадцать седьмая запись землянина

Сейчас, спустя время, могу только дивиться как я выдержал. Было много моментов, когда хотелось отказаться от всего, вернуться и кинуться в объятия Пазикуу. Но это были лишь моменты, о которых вспоминаю теперь с улыбкой. Остальные минуты и часы проводил вполне сносно, даже забавно иногда, забывая об истиной цели пребывания на Тигиче. С одной стороны, не терпелось поскорее отправиться в путь к Соме, с другой хотелось подольше остаться среди этих чудных тигичан. Особенно понравились следующие два дня, что провел, зализывая раны после «люмамы». Ниминоки только переводил без комментариев, а я не торопился спрашивать когда нужно переходить к основному пункту нашей миссии. Если это зависело не только от меня, тогда и не стоило, хотя и подозревал, что он что-то скрывает.

Женщину, которая первая предстала передо мной в первый день моего пребывания на Толе звали Сима (я все время ждал, когда мне попадется кто-нибудь с более длинным именем). До моего появления она временно выполняла роль матери «моих» ребятишек, поскольку ее муж уже покинул дом по достижении требуемого возраста. Перед путешествием он успел сделать себе наследника, которого не суждено ему было увидеть. Больше у них ничего не было. Грешным делом я сначала подумал, что ее-то мне и пророчат в супруги. По обычаю ни кто не может отказаться от детей оказавшись с ними не важно по какой причине, даже если у тебя за семью морями, уже есть семья. Но на этом, оказывается, обязанности заканчиваются. Можно игнорировать друг друга, но дети не должны оставаться без внимания. Даже это понятие «должен» неуместно, так как у них это в крови и никого не нужно заставлять. Никто не сопротивляется, никто и не возмущается. Таким образом, дети могут поменять не одних родителей, пока не достигнуть полового созревания. Люди, окружающие их, та же семья, где им всегда рады и готовы принять. Они все родственники не по крови, а по духу. Дети, оставшиеся без кровных родителей, так же счастливы с теми, кто их усыновил или удочерил. При этом необязательно, что новые родители останутся с ними навсегда. Они могут сменятся по несколько раз в год. Этакая свободная любовь. Случается, что один из них находит себе новую пассию или героя и тогда он уходит, оставляя свою половинку с подрастающими ребятишками. Но долго в одиночестве она не остается. Всегда найдется кто-нибудь, кто займет свободное место.

Видимо по этой причине дети не видят ссор между родителями, поскольку таковых просто не может быть и поэтому же не получают душевные травмы, так как любой будет рад взять их под свое крыло. Они всегда и всеми любимы и с рождения впитывают в себя эти традиции с молоком матери.

Я долго не мог понять — а что пи этом чувствуют сами родители? Ведь расстаться с родной кровинкой не так просто. Ты растишь ее, воспитываешь, заботишься и в один прекрасный день бросаешь их ради какой-то новой любви, у которой, наверняка, не меньше детишек. Что в этом случае делает несчастный супруг того, который решил завести себе другого? Он просто уходит, поняв что между ними уже не существует той связи, которая когда-то соединила их. Односторонняя любовь? Страдания? Измена? Ничего подобного!

Живя там, я все-таки что-то смог понять.

Любовь, если она исчезает с одной стороны, то с другой приобретает не менее светлое чувство — назову это радостью за свою бывшую половинку. И не о каких обидах, ссорах, страданий и тем более мести и речи быть не может. Если твоя бывшая любовь счастлива с другим, так оно и должно быть, не иначе.

Вот такие дела!

Между мной и Симой не было подобной связи. Она не имела ничего против меня, напротив, заботилась обо мне как могла, а иногда казалось что и влюблена. Но я ошибался. Понять это мне помогли следующие события, а именно — визиты девушек прослышавшие о моем прибытии. Как потом объяснил Ниминоки, тигичане чувствуют какие отношения существуют между супругами: «Есть ряд способов избавить их друг от друга, если они не в состоянии сделать это самостоятельно, один из которых они как раз и решили применить, принимая во внимание ваше временное недомогание».

Как только они начали приходить, Сима заметно оживилась. Это означало только одно — она скоро уйдет. Но куда? У нее никого, кроме нас не было, не было и мужчины, готового разделить с ней судьбу. Она почти никогда не выходила наружу: сидела в своем углу, гладила живот и все время пела, как мне казалось, колыбельную. Песня не была не грустной, не веселой. Если бы я услышал ее на Земле, то непременно бы решил, что ее исполняет убитая горем девушка. Если бы только услышал, а не увидел. Дело в том, что она пела ее с невероятно счастливым лицом, светившимся необыкновенно красивой улыбкой. Объяснить такой контраст я и сейчас не в состоянии. Немудрено, я ведь не из их числа.

Девушки приходили по одному. Они подолгу общались с моими детьми и с Симой. Меня не трогали. Лишь поглядывали и демонстрировали свои достоинства, но не навязчиво и не так откровенно, как иногда хотелось бы. Делали все как бы невзначай и никакого сравнения со стриптизом я в их действиях не наблюдал. Но как ни странно меня, как любого нормального мужика, это очень и очень…волновало. Некоторые из претенденток были в положении на разных сроках. Я их не выгонял (бывали те, на которых смотреть страшно. В таких случаях я показывал им на «дверь». Ниминоки подсказал).

Беременная женщина — это красиво. Среди них не было ни одной, которой бы я указал на «дверь». Они не являлись объектом моих сексуальных фантазий, как остальные, в них было что-то от моих воспоминаний о той жизни, где моя любовь еще жила, где смотрел и слушал затаив дыхание на забавный профиль будущего малыша.

И все же мне нужно было найти только одну.

Ниминоки молчал, что означало, как я думал, равнодушие, а значит и согласие к результатам кастинга. Он продолжал как и остальные добросовестно переводить, крайне редко давая советы и замечания. Поэтому, осмелев, я решил поддаться соблазну. К тому же искушение становилось так велико, что с каждым днем было все труднее прятать его под полупрозрачной материей.

Мне понравилась тигичанка по имени Гуня. Имя, конечно, не очень приятное на слух, но зато все остальное у нее наводило на мысли. О которых