узнав, что я планирую сотрудничество с двумя его бывшими сотрудницами, которые успешно работали у него по моим методикам, но год назад уволились из его компании, категорически просил во имя нашего доброго партнерства отказаться от сотрудничества с ними, поскольку они ушли от него, с его точки зрения, «по-плохому». После долгих колебаний и попыток объяснить ему, что он не прав в своей настойчивости, я все же пошел ему навстречу.

Через несколько месяцев, он, зная, что я работал с одной компанией в Саратове, в порядке ответной любезности попросил моего согласия на его работу с этой же компанией. Поскольку у меня был печальный опыт работы с этой компанией, я отказал ему в согласии: «раз уж он у меня его спросил». После небольшой паузы он прислал мне сообщение: «Мы все‑таки решили с ними работать!»

Очевидно, зная меня как человека доброго, он спрашивал согласия неискренне, только ради приличия, будучи уверенным, что он это согласие от меня получит.

Мораль приведенного примера такова: прежде чем поступиться своими интересами, поступая благородно по отношению к своему партнеру, убедитесь, что этот партнер заслуживает благородного к нему отношения, иначе, подобно моему случаю, останешься в дураках.

136

Если ты бесстрашно примешь сторону одного из воюющих, и твой союзник одержит победу, то, как бы ни был он могуществен и как бы ты от него ни зависел, он обязан тебе – люди же не настолько бесчестны, чтобы нанести удар союзнику, выказав столь явную неблагодарность. Кроме того, победа никогда не бывает полной в такой степени, чтобы победитель мог ни с чем не считаться и в особенности – мог попрать справедливость. Если же тот, чью сторону ты принял, проиграет войну, он примет тебя к себе и, пока сможет, будет тебе помогать, так что ты станешь собратом по несчастью тому, чье счастье, возможно, еще возродится.

Здесь в рассуждениях Макиавелли, пожалуй, налицо слабое место, ибо он прибегает к опоре на некие моральные ценности союзника – на его чувство благодарности.

Чувствуя недостаточность такой аргументации, он укрепляет себя утверждением о невыгодности для победителя нападать на союзника в силу того, что хоть он и победитель, но война его все же ослабила.

137

Во втором случае, когда ни одного из воюющих не приходится опасаться, примкнуть к тому или к другому еще более благоразумно. Ибо с помощью одного ты разгромишь другого, хотя тому, будь он умнее, следовало бы спасать, а не губить противника, а после победы ты подчинишь союзника своей власти, он же благодаря твоей поддержке неминуемо одержит победу.

Теперь Макиавелли забывает о таком аргументе, как чувство благодарности, на которое только что опирался, и фактически дает совет государю забыть о моральной стороне дела в отношениях с более слабым.

Откуда у последовательного Макиавелли такая непоследовательность?

Дело в том, что во времена Макиавелли личность и моральные качества государя еще имели значение – прежде всего для самого государя. Если народ мог довольствоваться имиджем государя, понятия не имея о его репутации, то другие государи, состоявшие в личных отношениях друг с другом, опирались в своих военных и политических решениях именно на репутацию соседа, и она имела значение, а стало быть, имел значение и моральный облик государя.

Именно поэтому Макиавелли трудно сформулировать общую, пригодную для всех государей максиму. Для одних его советы в этой части годятся, а для других – нет.

Мы видим такое же явление в современности: если правители – несменяемые диктаторы, то личные отношения между ними и их моральный облик в глазах друг друга играют большую роль. Действия же сменяемых правителей в так называемых демократических государствах скованны бюрократией, и поэтому их моральные качества и личные отношения между ними влияют на их решения гораздо меньше.

138

Здесь уместно заметить, что лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя, если к этому не понуждает необходимость, как о том сказано выше. Ибо в случае победы сильного союзника ты у него в руках, государи же должны остерегаться попадать в зависимость к другим государям.

Мы снова видим, что только что Макиавелли успокаивал нас и говорил, что «как бы ни был он могуществен и как бы ты от него ни зависел, он обязан тебе – люди же не настолько бесчестны, чтобы нанести удар союзнику, выказав столь явную неблагодарность», а теперь он же советует держаться от сильного союзника подальше.

Очевидно, что бывает и так, и так: бывает, что сильный союзник проявляет благодарность, а бывает, что коварно захватывает слабого! Поэтому бессмысленно требовать от Макиавелли ответа о том, что именно произойдет в каждом конкретном случае. Так что примем на вооружение этот фрагмент его великого трактата не в качестве совета о том, как надо действовать, а просто как полезное предостережение.

Но можно и слегка подправить совет Макиавелли учитывать или не учитывать в своих расчетах и собственное, и чужое чувство благодарности за поддержку в конфликте, предложив сравнить два ущерба:

1. ущерб собственным интересам, причиненный из-за действий, продиктованных чувством благодарности;

2. ущерб, причиненный тебе из-за потери репутации в глазах того, кому ты выказал свою неблагодарность.

Применительно к компании можно сказать, что здесь действует правило «Ничего личного, только бизнес», то есть невыгодные с точки зрения бизнеса управленческие решения, продиктованные личной симпатией, чувством благодарности или преданностью, могут быть приемлемы в исключительных случаях, в ограниченном масштабе и только в конкретные моменты, иначе они добром не кончатся.

Полезно будет спросить себя: «А как бы мой партнер поступил на моем месте?»

Что же касается союза с сильным партнером, поставщиком или покупателем, то он так же опасен, как и на войне – перспектива потерпеть убытки, а то и потерять самостоятельность вполне реальна.

139

Государь должен также выказывать себя покровителем дарований, привечать одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве. Он должен побуждать граждан спокойно предаваться торговле, земледелию и ремеслам, чтобы одни благоустраивали свои владения, не боясь, что эти владения у них отнимут, другие – открывали торговлю, не опасаясь, что их разорят налогами.

Государю предлагается различать два вида подданных, относящихся к простому народу – обычных тружеников и людей одаренных, достигших необычайных успехов в своем ремесле или творчестве, – и относиться к ним по-разному.

Чтобы обычные труженики были удовлетворены государем, достаточно, чтобы государь просто не менял экономические условия их работы – прежде всего, не повышал налоги.