— Один раз и на всю жизнь? — переспросил он, и я поняла, что он снова видел часть моих воспоминаний.

Как же это ужасно неудобно!

Я прикусила губу и отвернулась. Но неожиданно Сициан не стал переспрашивать. Вместо этогоон задал совсем другой вопрос:

— Значит, о такой семье ты мечтаешь?

Поднял руку и медленно коснулся кончиками пальцев моей кисти, что сжимала край столешницы. Провел вверх, оставляя горячую дорожку.

— Какая вам разница, о какой семье я мечтаю? Я же просто… — слова застревали в горле. Дож не дал договорить:

— У нас в империи мужчина тоже выбирает себе одну женщину и связывает себя с ней узами брака, но при этом он имеет право заводить столько рий, сколько сможет купить и обеспечить. И с каждой из них он может иметь… — мужчина на миг прервался, его голос стал насыщеннее и глубже, — эротическую связь.

Пальцы дожа тем временем поднялись выше и остановились на моем плече, выводя там медленные жгучие рисунки.

Дышать стало сложно.

— А женщина? — тихо выдохнула я.

— Что женщина?

— Тоже может иметь столько любовников-риев, сколько пожелает?

Дож хмыкнул, его глаза на миг даже удивленно распахнулись.

— Конечно, нет. Только мужчина. Если у благородной женщины появится любовник, она превращается в рию.

У меня от возмущения аж дыхание перехватило.

— Но это же… нельзя так! — ахнула я. — Это нечестно!

Дож снисходительно улыбнулся, склонив голову набок, а затем коснулся пальцами моих волос, рассыпавшихся по плечам.

— Странный цвет, Александра, — просто взял и перевел тему он. — Такой цвет в твоем мире считается нормальным?

От неожиданности я все слова растеряла. Но движения его пальцев, перебирающих мои пряди, были настолько восхитительны и приятны, что, честно говоря, позабыть все на свете было немудрено.

Я едва не начала щуриться от удовольствия, когда он зарылся в моих волосах глубже, чуть сжимая, чуть вытягивая и расслабляя захват.

Каждое прикосновение дожа не было обыкновенным. Рядом с ним моя кожа будто приобретала дополнительную чувствительность, обрастала новыми нервными клетками, которые пели и вибрировали в такт его прикосновениям. Это была какая-то особенная магия, которой невозможно противиться.

— Н-н-нет, — через силу призналась я. Хотелось бы, конечно, быть натуральной блондинкой, да еще и с красивым платиново-лиловым оттенком, но куда уж там? — Такой магии в моем мире не существует. Это особая краска.

Он пропустил несколько прядей сквозь пальцы, и я едва не замурлыкала.

— А хочешь, я сделаю этот цвет твоим навсегда?..

— А это возможно? — невольно подалась я вперед, лишь отстраненно подмечая, насколько близко от меня теперь находится огненный дож.

Предложение казалось каким-то волшебством. Наверняка это и было волшебство, ведь кто же не захотел бы почувствовать на себе частичку настоящей магии? Особенно если она сделает его привлекательнее.

Сициан улыбнулся, и кончики его пальцев прочертили мягкую линию, повторяя овал моего лица. Темно-алый взгляд проследовал тем же путем.

— На самом деле — нет, — вдруг ответили его резкие красивые губы, совершенно сбивая меня с толку и ответом, и своим движением совсем рядом с моим лицом. — Нет такой силы, что могла бы так точечно изменить человеческий облик, иначе к магам, что были бы искусны в подобной волшбе, стояли бы бесконечные очереди из девушек, — мягко улыбнулся он. И его голос постепенно становился все более бархатным, ласкающим.

— Но как же?..

— Однако если ты готова поверить мне, если ты захочешь стать настоящей лаурией, Александра… если ты готовастать моей… я, в свою очередь, смогу пообещать тебе в ответ очень многое. И твои прекрасные волосы — это мелочь по сравнению с тем, что ты сможешь получить…

Я сама не заметила, как начала погружаться в какой-то темный эротический транс. Низкий, чарующий голос уводил меня все глубже и глубже по дороге к этому темному мареву, в котором я терялась, окруженная Красным дожем. Тонкие, невесомые прикосновения его пальцев вдруг смешались с прикосновениями губ сперва к уголкам моего рта, затем по щекам к шее. И это были не просто поцелуи. Любое соприкосновение его кожи с моей вызывало в теле какой-то токсический шок, удар тока, от которого нервы вставали на дыбы, как стадо взбесившихся лошадей. Пульс зашкаливал, и каждая его ласка превращалась в изощренное сексуальное удовольствие даже тогда, когда до самого секса было еще очень далеко.

Если существовала во всей вселенной одержимость одного человека другим, то, вероятно, сейчас я имела дело именно с ней.

— Но… как? — едва сумела выдохнуть я, чувствуя, что дож плавно поменял положение, перетекая в пространстве, словно пламя, которое движется медленно, но неотвратимо. — Зачем?..

Я плохо соображала, что спрашиваю, потому что горячие губы уже опустились к ключице, обводя ее раскаленным, как сама страсть, языком.

— О господи, — выдохнула я, ощущая, как жгучая волна пульсом прибоя раз за разом падает в основание живота.

Я готова была взорваться без какого-то дополнительного воздействия. Это было настоящее сумасшествие.

— Да… — хрипло прошептал дож. — Я хочу тебя, Александра. Хочу, чтобы ты стала по-настоящему моей…

Сознание терялось в происходящем. Я не понимала, что от меня требуется, что хорошо, а что плохо. На что вообще меня пытается подписать этот чудовищно красивый повелитель империи Огненной луны?..

Ведь я уже была его лаурией. Его рабыней, его собственностью, его вещью. Он мог делать со мной все, что пожелает. И он фактически единственный во всем мире знал, что я чужая здесь. Что мой дом где-то далеко-далеко отсюда.

Сициан обладал надо мной нерушимой властью. И все равно при всем при этом он хотел, чтобы я сама признала его силу, его главенство.

Зачем?..

Могло ли это быть потому, что я тоже была ему интересна?.. И поэтому он готов был обещать мне даже какие-то невероятные магические чудеса?..

— Я не хочу подчиняться кому бы то ни было, — проговорила я, собрав волю в кулак. Хоть немножко бы мне силы, вот еще бы капельку!

Дож опустился губами к моей груди, и что-то внутри начало обрываться со звонким протяжным звуком… напоминающим стон.

— Хочешь, я покажу тебе, что подчинение может быть очень приятным, Александра? — прошептал дож и осторожно, едва касаясь, провел языком по моему соску.

Я прикусила щеку и с силой зажмурилась, пытаясь одновременно сжать бедра. Между ног разлилась раскаленная лава, внутри все ныло и тянуло.

— Хочеш-ш-шь?.. — повторил он и подул на влажную дорожку, отставленную его губами.

Перед глазами потемнело.

Кивнула, не веря, что сделала это.

— Я хочу взять тебя прямо сейчас, — сказал он вдруг жестко, и по позвоночнику скользнула дрожь.

Ощутимая. Очевидная.

— Но я вижу, что