— Я никому не говорила, что это папа, — насупилась Анаис, шмыгнув носом. — Папа может обидеться. Может наказать меня… И ты не говори ему! — ахнула вдруг она и с ужасом посмотрела на меня.

— Я и не планировала. Не беспокойся, твоя тайна умрет со мной, — попыталась улыбнуться, но Анаис только бросила на меня очередной настороженный взгляд.

Маленькие плечики все еще мелко подрагивали. Хотелось погладить ее, хотя бы немного утешить. Но я не решалась дотронуться до девочки, которая могла взорваться в любой момент, как бочка, начиненная порохом и иголками. Да и вообще, памятуя о том, какой магией обладает Анаис, хотелось находиться от нее исключительно подальше.

— Хочешь, я его зашью, — предложила я без особого энтузиазма, приподняв бровь.

Анаис нахмурилась, ее черно-красные глаза настороженно блеснули.

— Что тут можно зашить? — буркнула она, подняв в воздух полностью выпотрошенную вещь, в которой уже невозможно было угадать не только дракона, но и вообще игрушку.

Я тяжело вздохнула. Работа действительно предстояла конская, и было непонятно, с какой стати я вообще на это подписываюсь.

— Ну… стоит попробовать, да? Я, конечно, не уверена, что он после реабилитации сможет летать, — проговорила задумчиво. — Но…

— Летать я могу заставить кого угодно, — гордо ответила Анаис, и впервые с начала разговора ее лицо стало терять расстроенные краски, слезы просыхали. — Это моя врожденная способность. Так что шей.

Она всучила мне в руки остатки куклы, и я уже даже хотела возмутиться ее приказной манере говорить, но в последний момент губы Анаис едва заметно дрогнули, а ладошка с драконом замерла возле моей груди. Она не хотела отпускать игрушку до последнего.

— Хорошо, принцесса, я спасу твоего папу, — заявила я и улыбнулась. — Только ты уж не обессудь, если он будет выглядеть не совсем так, как раньше.

— Ничего, — кивнула она с неожиданной серьезностью. — Лишь бы был живой. А как он выглядит — для меня не имеет никакого значения.

И столько скрытого было в ее словах, что меня встряхнуло изнутри.

Но я не успела спросить, что она имеет в виду. Отдав мне куклу, Анаис подскочила на ноги и быстро-быстро умчалась прочь, лишь у самого выхода на миг остановившись и бросив:

— Не говори папе, что я была тут. Я придупозже.

А потом ее и след простыл. Я снова осталась в покоях Красного дожа в полном одиночестве.

Ну или, по крайней мере, мне хотелось на это надеяться.

Я прошлась по пустынным комнатам, полным мрака и тайн, остановившись напротив узкой винтовой лестницы, что вела куда-то вверх.

Сердце глухо стукнуло в ребра. Я поставила ногу на первую ступеньку, затем на вторую и стала подниматься в кромешную тьму. На лестнице, естественно, не было ни одного факела или фонаря и было совершенно ничего не видно. Но я шла и шла вперед, пока не очутилась в помещении, напоминавшем кабинет. Здесь в полукруглой оконной нише дивной красоты разместился диван с мягкими гобеленовыми подушками, неподалеку стоял ромбовидный стол с глубокими креслами, а лунный свет заливал комнату сквозь разноцветное витражное стекло.

Я двинулась вперед вдоль правой стены, мое внимание привлек небольшой секретер, на котором лежала раскрытая тетрадь с символами и записями. Издали было видно, что записи сделаны от руки, и я хотела узнать, о чем они. Ведь они выведены кистью Красного дожа.

Чем ближе я становилась к тетради, тем громче билось мое сердце, потому что там на левой странице оказался начерчен схематический рисунок, в котором просто невозможно было не узнать предмет, что терзал мое сознание все последние сутки.

Виал Первых драконов. Артефакт, который манил меня в ту ночь, когдая впервые появилась в покоях Красного дожа. Украшение дивной красоты, в краже которого меня чуть было не обвинил Сициан. Тот самый предмет, который явился ко мне в видениях у гаруспика Рыжей Синицы.

Я уже была очень близко и предвкушала раскрытие какой-то тайны! Откуда у дожа этот виал? Знает ли он о его назначении или хранит как древнюю реликвию? Умеет ли он им пользоваться?

Слишком много вопросов, а ответы так близко…

К сожалению, лишь в самый последний момент я заметила, что на столешнице среди прочих вещей стоит каменная пепельница, а в ней — изогнутая трубка, из которой все еще идет мелкий дымок…

— Час дракона, Александра, — раздался вкрадчивый голос у меня за спиной, и все внутри перевернулось, чтобы взорваться пламенем и рассыпаться раскаленными угольями. — Самое время, чтобы прийти к дракону, не так ли?

Перед глазами вспыхнуло ослепительно живое воспоминание: кроваво-красный дракон, вся кожа которого, кажется, состояла из огня. Огромная пасть, полная клыков и пламени, и взгляд, направленный прямо на меня.

В ногах появилась ощутимая слабость.

Сложно было поверить, что все это настоящее. Что не привиделось. Но других вариантов не оставалось.

— Тем драконом… были вы? — все же выдавила я, поворачиваясь к повелителю Огненной луны. Чтобы убедиться. Окончательно.

Сициан был прекрасен, как и всегда. Черные волосы спускались на широкие плечи, алый взгляд в полумраке будто бы слегка светился. Этой ночью на доже был только один черный халат, подпоясанный мягким серебристым ремнем. Ткань едва различимо поблескивала контуром чешуи, словно имела не гладкую фактуру, а вот такую — странную, почти волшебную.

На мой вопрос густая бровь Сициана взлетела вверх и на миг замерла.

— Если ты имеешь в виду большого красного, как солнце, красавца с раскаленными, словно жидкий металл, крыльями, то да, это был я, — усмехнулся одной половиной рта мужчина. Затем подошел ближе к столешнице, присел на ее край, взяв все еще дымящуюся трубку в руку. Поиграл ею, покатав между пальцами, и каждое мгновение смотрел мне в глаза.

Воздух в помещении нагрелся так быстро, словно кто-то подпалил разом дюжину костров.

Я дала себе коротенькую паузу и судорожно вздохнула, попытавшись напомнить себе, что вся моя реакция на этого человека — чистой воды физиология, обусловленная местными афродизиаками. Впрочем, мозги от этого тверже не становились.

Хотелось улыбаться.

— Низкой самооценкой вы не страдаете, не так ли? — выдохнула я, чувствуя нездоровый прилив веселости.

Теперь и вторая бровь Сициана удивленно взметнулась.

— А ты так и не научилась контролировать свой язычок, не так ли? — тут же ответил он, и кожу закололо мурашками.

Я пожала плечами.

— Если я научусь держать язык за зубами, что от меня останется? — Яперевела взгляд на столешницу, где мгновение назад лежала тетрадь с рисунком, но ее там больше не было. — Я потеряла свой дом, своих близких. Свою работу. И стала вещью,