Идя по аллее к автобусной остановке, я чуть не врезалась в него. В Ская. Краем глаза я увидела Франческу, уезжающую в своей желтой машине.

– Привет, – сказала я ошеломленно. Я не была так близко от него с самого нашего расставания, и мне до боли хотелось прикоснуться к нему.

– Привет, – ответил он и неловко переступил с ноги на ногу. – Как дела?

– Нормально. – Я несколько секунд помолчала, зная, что должна уйти, но не в силах этого сделать. Вся моя злость на него, бурля, начала подниматься на поверхность. Я представила его руки, обнимающие Франческу так же, как они обнимали меня, его голос – жаркий и хрипловатый, и то, как он дрожит, когда Скай говорит о чем-то серьезном. Я твердила себе: не плачь! Но слезы уже навернулись на глаза, и я вытерла их рукавом глупой лиловой кофты. – Как ты можешь так поступать? – спросила я. – Как ты можешь… быть с ней?

У него напряглись и тело, и голос:

– Могу, потому что мне так легче. У тебя есть замечательные друзья. У меня их нет. Так что да, приятно иметь рядом кого-то, с кем легко и просто. Я не горжусь этим. Но иногда такое случается.

– Но ты сказал, что любишь меня. После таких слов не уходят.

– Да, сказал. – Он произнес это приглушенно, словно боясь, что если даст себе волю – взорвется. – И до тебя я ни одной девушке не говорил этих слов. Ты думаешь, что только тебе может быть больно, но это не так. Что, по-твоему, я почувствовал, когда ты залезла на край балкона? Каково мне было смотреть на то, как ты все время плачешь, и знать, что ничем не могу тебе помочь? Я не лгал, когда говорил, что люблю тебя. Каково мне было видеть, как ты лежала посреди чертовой улицы и ждала, когда тебя переедет машина?

Скай злился на меня. И, как ни странно, я обрадовалась, потому что это означало, что я ему не безразлична. Ведь если ты любишь кого-то, и этот человек подвергает себя опасности, это и должно вызывать злость.

Я подумала о том, что он мне сказал. О том, что я причиняла ему боль. Я никогда об этом не думала. Порой чувства так переполняют нас, что мы вытворяем что-то, не задумываясь, как это отра зится на ком-то другом. Я была эгоисткой. Я вспомнила ощущение трепещущих внутри Ская, стремящихся к свету мотыльков и почувствовала себя погасшим фонарем.

– Прости, – прошептала я и протянула руку к его груди. Он не отстранился.

– Ничего. Просто… я знаю, что ты любишь свою сестру, но меня пугает, когда ты ведешь себя, как она.

– О чем ты? Как она себя вела? – Глубоко вздохнув, я спросила: – Как ты с ней познакомился?

Скай мгновение колебался.

– Ты действительно хочешь это знать? – В его голосе слышалось беспокойство.

– Да, – ответила я, хотя, если честно, не была в этом уверена.

– В девятом классе у нас с ней была пара общих уроков. Стоило ей где-либо появиться, как все вокруг оживали. И она была единственной девушкой из девятого класса, которая ходила на все вечеринки старшеклассников. Я никогда не тусил, но после того, как нас оставил отец, тоже начал развлекаться. Поэтому иногда общался с твоей сестрой. Обычно она была пьяна. Рассказывала мне о твоей семье, о разводе родителей и о тебе. Но она всегда гуляла со старшеклассниками. Все считали ее… распутной. Может быть, она нуждалась во внимании. Я думал, что ей постепенно все это надоест.

Скай умолк, выжидающе глядя на меня. Я не знала, что он хочет от меня услышать. Я пыталась уложить все сказанное им в голове, и кусочки пазлов вставали на свои места, но общая картинка выходила бессмысленной. Я пыталась увидеть в его словах сестру, но та Мэй, о которой говорил он, была не той Мэй, что бежала на занятия так, словно ее там с распростертыми объятиями ждал новый мир. И все-таки, наверное, это не должно было так меня поразить. Кому как не мне знать о том, что она тайком выбиралась по ночам из дома и возвращалась пьяной, о Поле и его друзьях, но в глубине души я все еще желала верить, что по другую сторону всего этого было что-то прекрасное. Что она была счастлива.

– О чем ты думаешь? – спросил Скай.

– Не знаю. Что случилось потом?

– Да ничего особенного. Но в десятом классе она словно стала совершенно другим человеком. Садилась на заднюю парту, училась и почти ни с кем не разговаривала. Она встречалась с парнем намного старше ее. Я видел их однажды на вечеринке. Она напилась, и он лапал ее. Было видно, что она ничего не соображает. Они вместе скрылись в одной из спален. Меня от этого затошнило. Через несколько дней после ее смерти я заметил, что он ошивается на парковке у школы. Может, он искал ее, не зная, что она умерла. Я пришел в бешенство и набросился на него. А, начав избивать, уже не мог остановиться. Когда меня спрашивали об этом после драки, я не хотел рассказывать ничего о том, кто этот парень. Я, конечно же, знал о семье Мэй и не хотел доставить ей проблем. Именно поэтому меня и выкинули из Сандии.

Он закончил говорить, и передо мной разверзлась бездна молчания. Я жалела, что сказанные Скаем слова нельзя вернуть ему и никогда не выпускать наружу. Потому что когда он говорил о моей сестре, его голос выдавал то, что затмевало все остальное, то, из-за чего я уже не слышала всего остального.

– Тебе она нравилась, – тихо произнесла я.

– Да, может быть, – неохотно согласился он. – Наверное, я был ею немного увлечен.

Ну почему от этого так больно? Я ведь с самого начала знала, что, глядя на меня, он видит лишь тень Мэй.

– Значит, поэтому ты со мной заговорил? Поэтому хотел быть со мной? Потому что я была лучшей заменой?

– Нет. Нет, Лорел, это не так. Конечно, сначала ты напоминала мне Мэй, но потом это прошло. Я влюбился в тебя. На самом деле ты… ты очень отличаешься от нее.

– Ладно, – передернула я плечами. – Теперь это уже неважно.

Я пошла к стоянке.

– Лорел, подожди! – окликнул меня Скай, но я не позволила себе оглянуться, а он не последовал за мной.

Добравшись до дома, я ушла в свою комнату и врубила на полную громкость Rehab. Я вторила песне «Нет, нет, нет», не переставая думать о некоторой иронии. Вы говорили: «Я такая, какая есть. Не указывайте мне, что делать». Но теперь вы мертвы, и никто ничего не смог сделать. Вы не хотели отправляться в клинику на лечение, и вам не становилось лучше. Опьяненная любовью и выпивкой, вы спотыкались на сцене, и мы любили вас за то, что вы такая как есть, но мы позволили вам уйти.

Я выключила музыку, и комната погрузилась в тишину. Я пыталась изгнать голос Ская из своей головы, но не могла избавиться от него, что бы ни делала. Я продолжала слышать, как он говорит мне то, что я боялась признать – душа Мэй тоже была надломлена, и мне никогда не стать такой же замечательной и красивой, как она.

Папа ушел спать, и я, зная, что не засну, стащила из его бара скотч. Я никогда еще не выпивала без Натали и Ханны. В этот раз я даже не смешивала алкоголь с сидром или чем-то еще, а просто проглотила его, обжигая горло.