– Ничуть! – подозрительно покосился пан Бурьян. – Пока третья к кладке готовится, у первой уже птенцы появились. Вот я первых птенцов помогаю кормить. Приношу разных там паучков, жучков, клопов, тлей, гусениц и даже бабочек. А как только у первой жены птенцы на крыло станут и самостоятельно кормиться начнут, так тут же у второй жены яйца проклёвываются. Тогда я ей помогаю детей кормить. Так и с третьей. Всё течёт, всё меняется. Поэтому и успеваю.

– Получается, какой-то тройной отец, – заметил хмуро Лера.

– Как это вас на всех хватает? – подивился Шурка.

– Да мы – крапивники – так исстари живём, – заметил пан Бурьян.

– Оставайтесь, – вновь принялся убеждать он. – Не пожалеете. У нас как раз шесть лишних жён имеется. А кроме того, прекрасная компания, – кивнул крапивник на качающихся на ветках сородичей. – А городок наш ещё лучше. Прямо через его центр протекает прозрачный ручей. Так славно журчит на камешках – заслушаться можно. И берега у ручья обрывистые, песчаные. Если не захотите в обычных гнёздах селиться, то можно будет над ручьём в обрыве песчаные норки оборудовать. Славное местечко!

Несмотря на увещевания крапивников, друзья всё же покинули их гостеприимный городок. Через каких-то полчаса они добрались до любимого клёна девицы Пинчер. Взлетели на самую верхушку и внимательно огляделись. Инопланетян поблизости не было.

– Не помнишь, где тут точка возврата? – спросил Шурка.

– Вон там, кажется, – указал Лера клювом в сторону. – Метров пять от дерева.

Друг за другом мальчишки-крапивники заскакали с ветки на ветку, как по ступеням. Шурка хотел уже спрыгнуть наземь

и превратиться в себя прежнего, как вдруг налетел ветер. Под его дуновением все листья на клёне затрепетали. И только на нижней ветке ни один листок не шелохнулся, словно листья там были чугунные. Удивлённый Лера обернулся к другу и открыл, было, клюв. Но Шурка не дал ему слова сказать – долбанул по шее с такой силой, что Лера чуть с ветки не свалился.

– Ты чего дерёшься?! – успел пискнуть он.

Шурка опять клюнул. Да так больно, что Лера зашипел в ответ и налетел на Шурку грудью. Шурка не уступил. Через секунду от драчунов полетели пух и перья. Неожиданно один из неподвижных листьев нижней ветки пошевелился. Сорвался с дерева, коснулся земли и превратился в стражника Тимофея[131].

– Ох-ох, – вздохнул тяжело Тимофей, доставая из кармана трубку и кисет с табаком, – дела наши грешные.

– Кыш! – махнул он рукой на друзей.

– Ты что, сразу сказать не мог, в чём дело? – обижено спросил Лера, когда они отлетели на безопасное расстояние.

– Некогда было, – поправил на груди пёрышки Шурка. – Ещё чуть, и ты бы нас выдал каким-нибудь дурацким вопросом об инопланетянах. Извини, что стукнул сильно.

– Ладно, – отмахнулся Лера. – Лучше без перьев остаться, чем опять в летающей тарелке мучиться.

– Что делать будем? – спросил он.

– Смотри, сколько листьев подозрительных, – покосился на дерево Шурка. – Целый взвод висит в засаде, не меньше.

– Если сделаем преобразование, они нас тут же вычислят! – высказал Лера очевидное.

– Угу, – подтвердил Шурка. – Вычислят и набросятся. Хоть тут, хоть в нашем времени. Там их, наверное, ещё больше.

В это время с клёна сорвался второй лист. Превратился в булочного вида инопланетянина, выхватил из-за пояса лазерный пистолет и выстрелил по крапивникам испепеляющим лучом. Шурка с Лерой едва успели в сторону отскочить.

– Бежим! – свистнул Лера.

Друзья вспорхнули, юркнули в крону дерева и затаились среди густых ветвей. Взяв наизготовку оружие, инопланетная булка стала пристально всматриваться в шелестящую листву.

– Как теперь до точки возврата добраться? – шепнул Лера.

– Как тут доберёшься? – дрыгнул хвостиком Шурка. – Мимо них даже мышь не проскочит.

– Мышь, может, и не проскочит, – задумался Лера, – а вот какая-нибудь муха…

– Давай мухами станем, – предложил он. – Проберёмся по дереву, зависнем над точкой возврата, а потом на неё приземлимся.

– Давай, – согласился Шурка.

Но не успели друзья и шага сделать, как рядом с ними, прожигая насквозь крону дерева, ударил луч лазера.

– Ёлки-палки! – подскочил в ужасе Лера. – Что делать?!

– Замри! – приказал Шурка.

– А дальше? – стараясь не дрыгать хвостиком, спросил Лера.

Шурка не ответил. Лера посмотрел и неожиданно обнаружил, что друга нет.

– Шурик, ты где? – хотел спросить он и не смог произнести ни звука.

Глянул на себя и похолодел – ни клюва, ни крыльев, ни хвоста у него больше не было. Вместо пуха и перьев, под ним оказался какой-то сухой скрученный лист с сучковатыми ногами.

– Шурик, ты где? – спросил Лера снова, но уже телепатически.

– Да тут я, тут, – также мысленно отозвался Захарьев.

В следующий миг одна из зелёных веточек клёна пошевелилась, верхушка её раздвоилась и превратилась в две длинные лапки, между которыми обнаружилась небольшая голова с усами.

– Шурик, это ты? – присмотрелся Лера.

– Ага, – махнула лапкой зелёная веточка. – Я теперь палочник, а ты – листовидка[132].

– Чего это такое?

– Насекомые, которые сучками или листиками прикидываются, – пояснил Шурка. – Их даже птицы не замечают, так они на себя не похожи.

– Ха! – обрадовался Лера. – Теперь нас ни один инопланетянин не заметит.

Определив маршрут движения, друзья двинулись по дереву вниз. Но не успели преодолеть и половины пути, как к клёну подлетела стая тунцов. Ударилась оземь и превра-тилась в инопланетян различных форм и размеров. Были сре-ди них упитанные бутылки, крохотные коробки, сухопарые[133] карандаши, пузатые мячи, мускулистые гири и даже одна небольшая томная дыня.

– Окружить. Отследить. Схватить, – с печальным вздохом приказала дыня.

Бывшие тунцы взяли клён в плотное кольцо. А недавние листья, среди которых в основном были инопланетяне булочного вида, ухватились за ствол и принялись трясти его, что есть мочи. На землю посыпались паучки, жучки, гусеницы, листочки и сучки. Живность инопланетяне собирали в специальные коробочки. А листочки и сучки тщательно перебирали и складывали в кучу. Они так долго трясли клён, что Шурка не удержался и сорвался вниз. Одна из инопланетных булок подхватила его, повертела в руках и швырнула в мусор.