– Откройте, здесь я! – Иван забарабанил по дубовым доскам, но ответа не последовало.

Стало понятно, что крик бесполезен: тот, кто запер дверь, наверняка знал, кого он поймал в этой мышеловке.

План злоумышленника был довольно неуклюжим: не прошло бы и часа, как Егор хватился бы хозяина, а уж где искать, понятно – там, где его в последний раз видели. Вот почему наш герой совсем не испугался. К тому же он чувствовал себя в силах самостоятельно выбраться из западни – окна-то часовни изнутри отпирались, да и находились они невысоко от земли. Оказаться в усыпальнице одному было нашему дознавателю даже на руку: никто не мог помешать исследовать последний приют новопреставившегося старшего члена семьи. Что за тайну он хранил? Иван приналег на тяжелую каменную плиту, и та медленно поддалась, открывая щель достаточных размеров, чтобы разглядеть содержимое гробницы. Увиденное многое прояснило в сем загадочном деле о двух покойниках и одном завещании.

Спустя некоторое время наш герой вернулся в свою комнату весьма перепачкавшийся, но удовлетворенный результатами исследования. Он медленно снял камзол и жилет, начал стягивать рубаху. В этот момент в дверях показался верный денщик. Увидев, что требуется его помощь, он кинулся доставать из сундука белье на смену. Поймав взгляд Ивана, Егорка встревоженно спросил:

– Что случилось?

– Ничего, – отмахнулся Самойлов, – главное, что живой.

– Огарки я нашел! Вот они! – денщик с гордостью выложил на стол завернутые в тряпицу доказательства преступления.

– Вот что, Егор! Поезжай-ка ты к нашим, проси солдат у Ушакова.

– А вы?

– Мне-то только ночь переночевать.

– Что-то часто здесь мрут по ночам, – мрачно заметил Егор.

– Ну вот и езжай быстрей. Утром жду. Давай-давай, бегом!

Денщику не оставалось ничего другого, как повиноваться. Самойлов оделся, прошелся по комнате, выглянул в окно. Потом еще раз взял в руки принесенную бумагу, просмотрел ее и крепко задумался. Затем вдруг встрепенулся и решительно направился в столовую, где в это время поминали Якова Петровича.

За столом собрались все те же: члены семьи, секретарь. Даже поверенный пришел, но робко мялся в стороне, все не решаясь присоединиться.

– Ну что? Помянем! – скорбно сказала Федосья Васильевна.

Одна она теперь в роду осталась за старшую. Тетушка поднесла рюмку к губам, да вдруг тщедушный чиновник опять громогласно чихнул. Она аж вздрогнула, недовольно глянула на него и почти прикрикнула, насколько она вообще могла кричать при ее добродушном нраве:

– Что вы там чихаете? Садитесь!

Тот послушно присел на краешек стула.

– Ну и где наш дознаватель?

– Не могу знать, – отозвался поверенный.

– В последний раз его видели у часовни, – усмехнулся Глеб.

– И долго нам здесь сидеть? – поинтересовался Павел.

– А что, господин экспедитор не возвращался? – обратилась Полина к Матвею.

– Нет, сударыня!

– Может, за другим послать? – съязвил Глеб, которого некому было теперь останавливать.

– Не стоит! – раздался голос Самойлова.

Все обернулись, а Иван медленно и торжественно вошел в столовую. В полной тишине он направился к столу, вид его был значителен. Поверенный даже поднялся с места и уступил его дознавателю. Самойлов сел и обвел глазами окружающих.

– Ох, голубчик! Случилось что? – насторожилась старушка.

– Случилось!

– Вы не томите, рассказывайте! А то, признаться, после смерти родителя нет желания сидеть тут с вами, – Глеб не мог сдержать неприязни.

– Думаю, что завтра я назову вам виновника! – объявил наш герой.

– Вы полагаете, что злоумышленник находится среди нас, за этим столом? – потрясенно спросила

Федосья Васильевна, переглядываясь с родственниками.

– Да, – коротко ответствовал Самойлов.

Воцарилось молчание. Первым на столь смелое и наглое заявление экспедитора отреагировал Глеб: он поднялся, взял тарелку с кушаньем и решительно покинул залу. За старшим братом поспешил Павел, а затем и остальные члены некогда большого семейства положили свои вилки и покинули столовую, оставив Ивана в полном одиночестве. Но наш герой нисколько этим не смутился, он придвинул к себе тарелку и приступил к поминальному обеду, все-таки как-никак, а с Яковом Петровичем он имел честь быть знакомым.

Иван нарочно долго не ложился в тот вечер. Сидел разбирал записи, которые успел набросать за последние дни. И вот до его чуткого уха донеслись легкие шаги за дверью. Он встал из-за стола и выглянул в коридор. Тот был пуст, но едва уловимая тень скользнула в конце. Иван осторожно вышел в коридор, прошел к перилам верхней галереи, перегнулся через них и взглянул вниз. Он не успел толком рассмотреть фигуру в плаще, что пересекала круглую залу, – шорох в затихшем на ночь доме заставил проходившего поднять голову, а нашего сыщика отпрянуть от перил. Убедившись, что остался незамеченным, незнакомец двинулся к лестнице, так и не дав Ивану возможность рассмотреть его хорошенько.

Значит, хищник клюнул на предложенную добычу! Самойлов поспешил вернуться в свою комнату. Времени на раздумья почти не оставалось. Он скатал небольшой ковер и, положив его на кровать, подоткнул одеялом. Мигом задул свечи и едва успел нырнуть за гардину, как дверь приоткрылась, и мягкий свет снова проник в небольшую залу. Однако ночной гость, видимо, пожелал остаться неузнанным, и потому поставил канделябр на пол в коридоре, а сам вошел и притворил дверь. Комната погрузилась во мрак, озаряемая лишь бледным светом холодной луны. Благодаря ему Иван, наконец, разглядел, кто под покровом темноты решил убрать еще одну преграду со своего пути. Матвей, секретарь Полины Ивановны, пробрался к кровати, замахнулся и нанес несколько ударов клинком в мягкий ковер. Ни секунды не медля, он поспешно удалился из комнаты.

Иван тоже долго не размышлял, рванул створку окна и очутился на балконе. Ждать не пришлось: вот на лужайке появилась фигура в знакомом плаще, к которой приближалась, мягко шурша фалдами по траве, другая – в точно таком же одеянии. Собеседники перебросились парой фраз и разошлись. Ни лица Матвеева собеседника, ни слов различить было невозможно. Иван решил действовать быстро. Он ловко перемахнул через ограду балкона и спрыгнул на землю. Тут-то его и настиг увесистый кулак секретаря, завязалась борьба, однако Самойлов и опомниться не успел, как лежал на сырой траве, а Матвея и след простыл. Скрылся в туманной дымке и второй незнакомец.

Утро ознаменовалось, как и всегда в деревне, петушиными песнями. Федосья Васильевна разбила первое куриное яйцо за завтраком, поверенный последовал ее примеру. Наконец к столу вышли и младшие Соловьевы, сначала братья Глеб и Павлуша, потом и сестрица Полина показалась. Не было только Самойлова и Матвея.