— Какого хрена тут объяснять, Джордан? — Огрызаюсь я. — Я видела тебя!

Мы привлекаем внимание наших друзей — нет, его друзей, но впервые мне стало совершенно наплевать на то, что кто-то из них думает.

Он ни за что не выкрутится из этой ситуации. Он изменял мне с Челси. И с Эш тоже. И бог знает, сколькими еще девушками. Он, наверное, занимался этим все лето. Может быть, даже дольше.

— Я пьян! — говорит он, его льдисто-голубые глаза безумны. — Она была повсюду на мне. Она…

Я поднимаю руку.

— Она со мной не встречается. Ты. Ты точно знал, что делаешь.

Сейчас все смотрят на нас.

— Я думал, это ты! Я запутался. Ты же знаешь, каким я становлюсь, когда напиваюсь. — Его щеки все еще раскраснелись от алкоголя и секса.

— Я иду домой. — Я поворачиваюсь к нему спиной, и первая из многих слез проливается наружу.

— Ну же, Софи…

Я поворачиваюсь к нему.

— Как ты меня назвал?

Его глаза пусты, губы сжаты в тонкую линию.

— Что ты имеешь в виду? Я назвал тебя Мэдди.

— Нет. Ты назвал меня Софи. — Лед наполняет мои вены. Он назвал меня Софи.

Он назвал меня именем своей бывшей девушки.

Джордан смотрит на меня красными, прищуренными глазами.

— Нет, я этого не делал.

Впервые при виде него я не таю. Холодные голубые радужки, небольшая ямочка на подбородке, тонкие губы, белый шрам на щеке, густые брови-гусеницы. Ничто из этого больше не вызывает ноющего желания внизу моего живота. Он далеко не тот идеальный парень, каким я его себе представляла.

Он мошенник. Он лжец. Он такой, каким его описывал Майлз — будущий член студенческого братства с проблемами с алкоголем, трахающийся с каждой девушкой из женского общества, которая захочет его заполучить.

И все же, как бы я ни была зла на Джордана, мое сердце все еще разбивается, когда я говорю ему:

— Между нами все кончено.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Несмотря на то, что он, должно быть, ненавидит меня за то, что я ему наговорила, Майлз появляется, когда я отправляю сообщение с просьбой подвезти меня домой.

Его «Мустанг» с грохотом подъезжает ко мне, и все, что он говорит, это: «Садись».

Я запрыгиваю на пассажирское сиденье и выдавливаю благодарную улыбку, несмотря на то, что мои глаза и нос уже распухли от слез.

— Спасибо, что забрал меня.

Кончик его носа и кожа вокруг глаза стали темно-фиолетовыми. Я морщусь. Джордан сделал это с ним. И за что? Он ревновал меня к Майлзу с первого дня, хотя именно он мне изменял. Майлз искушал меня много раз с тех пор, как переехал в мой двухуровневый дом, но я никогда не реагировала на это. Никогда даже не целовала его, не говоря уже о том, чтобы трахнуть.

Но сейчас? Все ставки отменены.

За исключением того, что теперь, когда я действительно хочу, чтобы он был в моей постели, я последний человек, с которым он хотел бы ее делить.

— Убить тебя намного легче, когда ты добровольно садишься в мою машину. — Его голос ровный.

— Мне не следовало говорить о том, что ты позволил Софи пойти на вечеринку одной, — бормочу я. — Ты не несешь ответственности ни за что из того, что произошло той ночью.

Я не могу поверить, что сказала ему это, зная, как глубоко его ранят эти слова.

Он пожимает плечами, стиснув зубы. Он ничего не говорит, и я не могу его винить.

— И прости, что я не рассказала тебе раньше о том, как помогла Софи сбежать. Я не хотела тебя расстраивать, но… ты заслуживал знать. Это было эгоистично с моей стороны.

— Скрывать это от меня было хреново, — соглашается он. Он стискивает зубы, и сухожилие на его шее дергается, пока он борется сам с собой. — Но по какой-то причине… я не могу перестать думать о тебе.

Маленькая птичка надежды трепещет в моей груди. Я всю свою жизнь ждала, когда он скажет это.

— Ты в моей гребаной голове. Днем и ночью. И я продолжаю думать, что, может, когда ты дала моей сестре эти деньги — ты спасла ей жизнь.

— Надеюсь, что так и было. — И я не шучу. Впервые я надеюсь, что Софи вернется в Бомонт. Я надеюсь, что она жива и здорова, и Майлз сможет перестать жить со своим чувством вины.

Но она пока не может вернуться. Это небезопасно. Наш преследователь все еще на свободе.

— Ты тоже в моей голове, — шепчу я.

— Держу пари, твоему парню это нравится.

Я снимаю кольцо-обещание, которое дал мне Джордан.

— У меня нет парня.

Майлз выгибает бровь и, наконец, отрывает взгляд от дороги, чтобы взглянуть на меня.

— Да?

— Да. Оказывается, он действительно изменяет мне. На этот раз с другой девушкой. — Я невесело усмехаюсь. — Я идиотка.

— Рад, что ты наконец-то поняла. — Но намек на улыбку тронул уголок его рта. — Он никогда не заслуживал тебя. Даже когда твоя личность — отстой.

— Моя личность никогда не была отстойной.

— Когда у тебя не было индивидуальности, да, так и было. — Он сжимает руль рукой. — Почему ты поменялась ради него? Вот чего я не понимаю. Это его деньги? Образ придурка, парня из братства?

— Я… изменилась, чтобы стать девушкой, которую, я знала, он хотел. Он больше, чем просто деньги и приятная внешность. Он относился ко мне как к королеве. — Образ того, как он трахает Челси, и звуки его тяжелого дыхания и стонов всплывают в моей голове. — По крайней мере, я так думала. Он купил мне одежду, цветы, шоколад, платье для выпускного вечера, мой телефон.

— Итак… его деньги.

— Нет. — Мои руки сжимаются в кулаки, и я ненавижу, что Майлз заставляет меня защищать мои отношения с Джорданом, когда это последнее, что я хочу делать прямо сейчас. — Это был его способ показать, что я ему небезразлична. Это то, что я любила — он так сильно заботился обо мне. Он хотел быть со мной вечно.

Заботился. Хотел. Мы уже в прошедшем времени.

Майлз молчит несколько секунд, прежде чем говорит:

— Те цветы, которые он тебе подарил? Это любимые цветы моей сестры.

— Белые розы?

Он кивает.

Биение моего сердца отдается эхом в моей голове, как набирающий скорость поезд.

— И дай угадаю? Те конфеты, которые он тебе купил, были из темного шоколада.

— Как ты… — Постепенно кусочки начинают вставать на свои места. Белые розы, темный шоколад, который мне даже не нравился…

— То красное платье, которое ты