Улыбка его стала шире.

– Буду иметь это в виду, Беа. Трудные времена никогда нельзя предвидеть заранее, и, если со мной такое случится, я буду знать, на каких ценных качествах сумею заработать.

– Да уж. – Отрезвляюще-холодная реальность мигом вывела Беатрис из радужного настроения. Тяжелые времена заставили ее саму реализовать некоторые свои качества. Как просто оказалось раствориться в тумане чувственности и наслаждений, забыть о том, что их с Ритчи связывают не романтические отношения, но деловая сделка, по которой она предоставляла ему свое тело внаем.

– Не делай такое лицо, – сказал Ритчи, будто бы с помощью своей невероятной интуиции сумев прочесть ее мрачные мысли. – Да, нас свели вместе необычные обстоятельства, но я не вижу причины, по которой мы не можем наслаждаться проведенным вместе временем, как это делают традиционные любовники. – Он крепко сжал обе ее руки. – Тогда нам обоим было бы гораздо приятнее.

– Да, разумеется. Но… ну… Пока все наши отношения односторонни. Я же не даю тебе того, за что ты заплатил, Ритчи.

Он покачал головой, и свет лампы, отражаясь от его кудрей, образовал над ним свечение наподобие нимба.

– Ах это, – протянул он. – Сексуальный акт. Сoup de gr?ce[11]. Сношение. – Поднеся ее руку к губам, он запечатлел на ней поцелуй. – Это не венец чувственных отношений, моя дорогая.

– Но все же очень важная ее часть. Большинство мужчин придают этому огромное значение, а ты не проявляешь ни малейшего интереса.

– Ох, я проявляю интерес. Поверь мне, это так. Но стоит принимать во внимание некоторые соображения. – Он пристально воззрился на нее полуночно-синими глазами.

Беатрис сжала зубы. Ее привычка с раннего детства ездить верхом могла бы теперь сослужить ей добрую службу, облегчив первый акт физической близости, но все же… проникновение его члена наверняка станет для нее большим шоком, поэтому лучше признаться во всем прямо перед тем, как он войдет в нее.

– Что же это за соображения? Посвяти меня, – уклончиво ответила она.

– Это тот факт, что ты являешься девственницей, моя дражайшая Беатрис. Ты никогда прежде не была близка с мужчиной.

Итак, вот оно. Но какая же девушка признается мужчине, что собственная невинность ничего для нее не значит? Что она с готовностью подарит ее ему?

– А даже если и так, то что?

На лице Ритчи отражались сотни самых разных эмоций: удивление, легкое раздражение и еще множество оттенков чувств, которые невозможно было сразу истолковать.

– Что ж, потеря девственности считается самым важным событием в жизни женщины и обычно сберегается до замужества. – На краткую долю секунды он отвел глаза, будто пытаясь отгородиться от нее. – А так как наше соглашение не предполагает заключения законного брака, то лишение тебя девственности ставится под вопрос.

«Ох, только не разводи дебаты», – хотелось закричать Беатрис.

Еще она сожалела, что нельзя легко дотянуться до халата. Ей совсем не хотелось вступать в дискуссию касательно ее девственности, когда сама она полностью обнажена, а Ритчи, напротив, облачен в доспехи, пошитые лучшими портными с Севил-роу.

Но что ей оставалось делать?

– Решение мне принимать, Ритчи, – произнесла она, в упор глядя на него. – И я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал ты. Разве это обстоятельство тебя не радует?

– Радует, Беатрис, очень радует. – Он покрепче обнял ее, будто понимая, что она может попытаться высвободиться. – Но я не могу не беспокоиться о тебе. Не уверен, что тебе следует дарить такую драгоценность мужчине, подобному мне. Увидев твои фотографии, я решил, что ты обладаешь определенным опытом, ведь эти снимки – апогей чувственной красоты. Они выражают забвение, пресыщение, опытность в плотских наслаждениях.

– Внешность бывает обманчивой. – И особенно это относится к Юстасу, который притворялся искренним поклонником и очень достойным человеком.

– Не совсем, – запротестовал Ритчи, поглаживая ее костяшки пальцев кончиками своих больших пальцев, будто стараясь успокоить. – Ты и в самом деле необычайно чувственная и податливая женщина, Беатрис, прирожденная распутница… Но ты до сих пор невинна и не можешь игнорировать это обстоятельство.

– Что ж, для меня это не более чем досадное недоразумение, от которого я хочу избавиться, – ответила Беатрис, говоря чистую правду. – Моя репутация погублена и не подлежит восстановлению, никто все равно не поверит, что я невинна, хотя так оно и есть. В таком случае зачем же мне сохранять то, что не имеет для меня никакого значения? – Ритчи пронзал ее пристальным взором, почти излучающим свет, но в то же время и являющимся очень мрачным. – Я-то полагала, что ты с радостью окажешь мне эту услугу, Ритчи. Я в самом деле так считала.

«Особенно теперь, когда я сижу перед тобой обнаженная и ты можешь лицезреть все мои прелести», – мысленно добавила она.

– Я окажу тебе эту услугу, дорогая моя. Но прежде мне нужно убедиться, что ты не хочешь сберечь свою девственность для мужа, который имеет на это право.

– Чепуха! Ни один мужчина ни на что не имеет права. Женщина сама должна распоряжаться своим телом.

– Ах, какие радикальные взгляды, Беа. Ты прямо настоящая суфражистка. Рассмеешься ли ты мне в лицо, если я скажу, что мне очень нравится твое мировоззрение?

Это заявление ничуть не удивило Беатрис. Ритчи являлся необычным мужчиной, и хотя она едва знала его, не сомневалась в его передовом мышлении. То, что он является сторонником борьбы женщин за свои права, было именно тем, чего она от него ожидала.

Она улыбнулась, но не рассмеялась.

– Нет, твои взгляды меня не удивляют, Ритчи. Я быстро пришла к заключению, что ты относишься к очень редкому и странному виду мужчин, как сказал бы мой брат.

Ритчи чуть слышно усмехнулся:

– Да, именно таков я и есть, Беатрис. Именно таков. – Он снова поднес ее руки к губам и поцеловал их быстро и решительно. – Я очень горд и польщен тем, что стану твоим первым любовником.

Беатрис открыла было рот, чтобы напомнить ему, что он заплатил за эту честь, но сдержалась. Он заплатил за месяц чувственных удовольствий и невоздержанности, а не за то, чтобы она постоянно напоминала ему о деньгах.

– Так почему бы нам не заняться этим прямо сейчас? – предложила она, шокированная тем, в какой восторг приводит ее эта мысль. Стоило ей подумать о том, что Ритчи полностью удовлетворил ее, как плотский голод взыграл в ней с новой силой.

– Давай все делать постепенно, Беа. Нет никакой спешки, и, знаешь ли, чем медленнее приближаешься к желанной цели, тем слаще полученный приз. Я не хочу… не хочу отравлять твои воспоминания. – Он снова нахмурился, и Беатрис почувствовала, что он отдаляется от нее, поглощенный темной болью. Если бы он не держал ее руки в своих, она коснулась бы его нахмуренных бровей, чтобы разгладить их кончиками пальцев.