Бомонт покачал головой:

– Дьявол возьми мою репутацию! Если Питт не способен понять, что я не принадлежу к беспутной компании принца Уэльского и его приятелей, пусть изгонит меня из своего общества. Я возражать не стану.

– Но не глупец же он!

– Сейчас я еду на встречу с ним, – сказал муж с улыбкой сожаления и, поклонившись, удалился.

Джемма подошла к своему маленькому письменному столу. До чего же неприятно сознавать, что она на такой срок выпала из жизни английского общества и теперь понятия не имеет, чье любопытство не способно устоять против перспективы ужина вместе с миссис Гроуп!

Наконец она пригласила Корбина. Он никому не проговорится о происходящем, даже если она посадит его рядом с миссис Гроуп!

В отличие от мужа, передвигавшего шахматные фигурки с таким видом, словно иного хода, кроме того, что он сейчас придумал, просто не могло существовать, Вильерс был куда более осторожен. Бомонт действовал по наитию, Вильерс размышлял. В этом отношении он был очень похож на Джемму и явно проводил большую часть дня в раздумьях об ослепительных возможностях, развертывающихся перед ним в процессе очередной партии. В то же время оба они иногда поступали опрометчиво. Элайджа был совершенно другим и играл невероятно быстро, но осмотрительно.

Вошедшая Брижитт принесла карточку герцога Вильерса.

– Я должна сказать, миледи, что Джозеф сопровождает хозяина. Пять минут назад он рассказал мне, что расспрашивал всех, но никто в доме не знает о романе с леди Кэролайн, даже камердинер герцога. Он утверждает, что его светлость, герцог Вильерс, весьма осторожен в делах подобного рода.

– Осторожен, – рассеянно повторила Джемма. Все сказанное вполне согласовалось с тем, что она уже знала о Вильерсе. Герцог никогда не станет дружелюбно обсуждать свои романы с камердинером.

– Синий плащ твой, Брижитт. Надеюсь только, что знакомство с Джозефом не оказалось очень уж утомительным.

Брижитт расплылась в улыбке:

– Ему еще предстоит повести меня в увеселительные сады. Я начинаю находить, что рыжие волосы, возможно, не такой уж кошмарный недостаток.

Вильерс появился в невероятно роскошном плаще, расшитом павлиньими перьями. Джемма оглядела его, но ничего не сказала. Он что-то выставляет напоказ… но что? Его наряд казался почти пощечиной тем, кто считал, что мужчины должны одеваться скромнее женщин.

Она взяла королевой пешку. Он поставил коня на сЗ, и оба улыбнулись.

– Как прошло ваше утро? – спросила она.

– Увы, ужасно. Я совершенно выбит из колеи.

– Неужели? – удивилась она.

– Я назначил пенсию своей содержанке.

Немного подумав, Джемма решила, что он не обидится на откровенный вопрос.

– И в какую сумму вам это обошлось? – Это вопрос равновесия экономики и привязанности. Она была прекрасной любовницей. Более того, три года жила в одном из моих домов.

– Она очень расстроилась?

– Ничуть. Все было полюбовно, из чего я заключил, что это следовало сделать еще год назад.

– Наверное, подобные дела ужасно скучны для мужчин, – посочувствовала Джемма. – В конце концов, за последние три года вы, насколько мне известно, не раз заводили приятные романы с женщинами своего круга, и в то же время вас ждала любовница.

– Я не настолько стар, чтобы кто-то мог сомневаться в моих мужских способностях.

Джемма слегка улыбнулась:

– Полагаю, меня утомили бы эмоции.

– Иногда все кажется слишком сложным. София – прежде всего куртизанка. Она притворяется, она разыгрывает страсть, она слишком многого требует.

Джемма повертела шахматную фигурку.

– И поэтому вы от нее отказались?

– О нет. Я отказался от нее, потому что собираюсь жениться, – объявил Вильерс, пристально вглядываясь в ее лицо, в надежде увидеть признаки ревности.

Но Джемма снова удивила его, восторженно улыбнувшись:

– В таком случае вы поступили правильно!

– Вы так считаете? – ахнул Вильерс.

– Я считаю, что женатому джентльмену не пристало платить за общество женщины, – пояснила Джемма. – Я нахожу подобные действия аморальными, но когда произнесены обеты, изменять жене – бесчестно.

Герцог едва сдержал удивление.

– Весьма старомодно с вашей стороны, не находите?

– Собственно говоря, я думаю о будущем. Клуб адского огня, со всеми их празднествами и нимфами… он угасает, хотя его члены еще ничего не подозревают. И во Франции происходит то же самое. Уверяю, сама королева Мария Антуанетта скоро решит остепениться.

– Итак, ужин в доме вашего мужа будет скромным и сдержанным? И женщины будут разыгрывать молочниц, а не пылких куртизанок?!

– Мой муж и его приятели скорее всего тоже имеют любовниц, – рассмеялась Джемма. – Они просто не выставляют их напоказ, как, например, Фокс.

– Элизабет, любовница Фокса, – необыкновенное создание. Поэтому я подумал, что присоединюсь к кругу остепенившихся мужчин, женившись на вашей подопечной, – объявил герцог, разглядывая собеседницу сквозь полуопущенные ресницы.

Но ее улыбка была обескураживающе радостной. И внутренний голос подсказывал Вильерсу, что его месть не кажется особенно эффективной. Похоже, Джемме плевать на то, женится он или нет.

– Вы не могли сделать лучшего выбора. Как вы сами видели, Роберта необычайно красива, но, кроме того, еще умна и остроумна. Единственный ее недостаток – неумение играть в шахматы.

Джемма состроила забавную гримаску.

– Но для этого у меня есть вы, – заметил он, коснувшись ее тонких пальцев. Сегодня среди бессонной ночи герцогу пришла мысль о том, что ему нужен от нее вовсе не матч, а сама Джемма. Ее острый ум. Россыпь звонкого смеха. Грация движений. Переливы голоса.

Не говоря уже о том, что она – блестящая шахматистка. И сознание этого пробуждает в нем безумное вожделение, не дающее ни сна, ни отдыха. Это чувство было столь неукротимым, что герцог не смел задуматься об истинной его сути.

– Я искренне этим наслаждаюсь, – заметил он, наблюдая, как она поправляет манжеты. – Мысль поистине устрашающая.

– Но почему? Я всегда наслаждаюсь красиво сыгранной партией, даже когда проигрываю. – Да, если речь идет о шахматах. Но я имел в виду… – он подался вперед, – наши с вами беседы. Джемма спрятала улыбку. Вильерс почти неотразим, когда бывает откровенным. Интересно, знает ли он об этом? Джемму ничуть не трогали заученные комплименты ее манере поправлять манжеты, красоте и остроумию. Но когда он вот так улыбался и чистосердечно рассказывал о пенсии, выделенной любовнице… вот тогда Джемме грозила опасность.