Я прижала руки к груди.

— Что… что ты им сказал?

— Что ты друг, который мне очень дорог.

— Ты шутишь?

— Нет, я не шучу.

— Боже мой, Харди! Сколько у тебя друзей, о которых ты действительно заботишься?

— Ни одного.

— Тогда понимаешь мой страх?

— Пруденс, тебе просто нужно успокоиться, хорошо? У тебя всё получится, так же как и с твоим боссом. Она заходила вчера для примерки моего костюма перед нашим отъездом, и показалась мне очень милой.

— Окей, — пробормотала я, хотя всё было не так уж хорошо. Мне следовало запихнуть в чемодан как минимум на тонну больше опасений. Родители Харди? Что я должна была им сказать? И что они обо мне подумают? Мне следует вести себя спокойно или наоборот?

— Пруденс, мне не терпится тебя увидеть, но, пожалуйста, не волнуйся.

— Хорошо. И я тоже с нетерпением жду встречи, Харди. Увидимся позже.

Закончив собирать чемодан, надела парку, а затем услышала стук в дверь. Я открыла, и передо мной предстал О' с сокрушённым выражением лица.

— Пруденс, нам нужно поговорить, — объявил он твёрдым тоном.

Я впустила его, не говоря ни слова. Увидев О' таким серьёзным, сразу занервничала, а то, что он назвал меня по имени, было не очень хорошим знаком.

Он остановился посреди гостиной и, оглядевшись по сторонам, уставился на меня:

— Вчера Тилли пришла со мной на последнюю примерку Харди и, пока мы там были, увидела на диване твой кожаный шнур для волос. Она сразу же узнала его.

— Мой… мой шнур?

— Именно. Она попросила у меня объяснений, и я сказал ей, что в последнее время Харди был на твоём попечении и, вероятно, ты забыла завязку там во время какой-то примерки.

— Да, конечно, так и было!

— Пруденс, Тилли не такая, как я, для неё ты — последнее поступление в агентство, где тысячи последних поступлений. Кроме того, агент Харди — та ещё штучка, когда речь заходит об условиях, которые я заставил тебя подписать. Он не раз угрожал Debut и Ravens, чтобы конфиденциальность его двоюродного брата была железной. Поэтому Тилли не остановилась на моём объяснении и потребовала видеозаписи с этажа Харди.

— O’…

— Нет, нет, нет, тебе не нужно мне ничего рассказывать, потому что я не идиот, а она ещё меньшая идиотка, чем я. Ты провела у Харди дома весь день после вылета Ravens из чемпионата, а примерка не длится три дня.

— Я знаю, но я могу объяснить.

О' поднял палец.

— Сейчас самое время сказать правду. Если между тобой и Харди МакМиллианом существует простая дружба, и вы из тех друзей, которые проводят три дня перед Playstation, поедая пиццу и сэндвичи, — это одно. Как бы мало это ни походило на правду, я буду защищать такую версию, но если нет, то тебе пора сделать шаг назад. — У меня не хватало смелости посмотреть на него. Я была глупа, очень, очень глупа. Я всегда знала, что это риск, как и то, что кто-то может узнать, но поддалась искушению, как ребёнок.

— Вы друзья? — нажал он на меня.

— Нет, мы не друзья, но я могу объяснить.

— Тогда ты не можешь объяснить, и я не желаю тебя слушать! Я знаю, что ты хорошая девушка, Пруденс, и знаю, что ты не из тех ассистенток, которые увидели в богатом и знаменитом игроке возможность воспользоваться своей вагиной, но контракт не делает различий, и Тилли не делает различий. Извини, у тебя есть пятнадцать минут, чтобы собрать вещи и уйти.

— Уйти? Куда уйти?

О' достал из кармана пиджака бумагу.

— Ты уволена. Кроме того, Debut & Partners потребуют от тебя неустойку за невыполнение контракта.

— Штрафы?

— Пруденс, мне очень жаль, но это не моё решение.

Я приблизилась к нему.

— О’, но ты же знаешь меня, ты знаешь, что…

— Я знаю, но я уже говорил тебе: агентство не делает различий. Я могу посоветовать тебе найти адвоката и оспорить штраф.

— О какой сумме идёт речь?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Вы меня увольняете, выгоняете из дома и требуете пятьдесят тысяч долларов? — пролепетала я.

— Мне очень жаль, — ответил О', и в этом случае именно он не смотрел на меня.

У меня перехватило дыхание, а в горле стоял огромный комок. Мне хотелось плакать, кричать, впасть в отчаяние.

— Я этого не заслуживаю, — пробормотала тихо. — Я хочу поговорить с ней, О', хочу всё объяснить.

— Пруденс, я бы не советовал этого делать. Неприятно перечить Тилли, когда она сердится. Что я тебе сказал, как только ты переступила порог этого дома? Никогда не встречаться с…

— Мы не просто занимались сексом! Не хочу сойти за человека, которым движет только секс. Я хочу поговорить с Тилли. — Потому что, помимо всех последствий, осознание того, что я подвела человека, который так много для меня стоил на профессиональном уровне, разбивало моё сердце ещё больше.

Понимала, я была бедной идиоткой, но превратиться в глазах Тилли из многообещающего нового помощника в человека, который воспользовался ею, было несправедливо.

О' покачала головой.

— Это плохая идея.

— Что я теряю? — умоляюще спросила я.

— Боже, Пруденс, она разорвёт тебя на части, и не говори, что я тебя не предупреждал.

Мы вышли из моей квартиры и вместе направились к Тилли. Зайдя к ней, мы обнаружили Тилли и Кармайкла, раскладывающих одежду на вешалке.

— Что она здесь делает? — воскликнула Тилли с самым злобным выражением лица, которое я когда-либо видела в глазах человека.

— Я… я хочу объяснить.

— Тебе не нужно ничего объяснять. У тебя ещё есть несколько минут, чтобы скрыться с глаз моих. — Она схватила свой телефон и написала кому-то сообщение. — Я только что предупредила охрану, ты должна уйти.

— Тилли… — вмешался О'.

— Оскар, заткнись! Шлюхи, наркоманы и неумехи мне не нужны в моём агентстве. Она относится к первой категории.

— Я не шлюха!

— Ты шлюха, как и все те, кто забирается в постели игроков НФЛ. Правда, Пруденс Хэрродс? Я читала твоё резюме: официантка без денег, без семьи и с плохим вкусом решила прийти в Debut и найти себе трамплин.

— Плохой… плохой вкус?

Тилли улыбнулась.

— Ты действительно считаешь это кожаное дерьмо стильным? Я сказала это, чтобы подбодрить тебя, и не более того. У тебя есть несколько секунд, чтобы уйти, после чего охрана сделает это жестким способом, а я подам ещё и жалобу, что ты находишься здесь без разрешения.

Я уставилась на неё, пока она разбирала на вешалке одежду. Кармайкл посмотрел на меня с сожалением, О' сделал то же