По словам Альберти, города объединены друг с другом вне зависимости от своих физических границ. Они обмениваются не только видами, но и людскими изобретениями, к которым живые организмы вынуждены приспосабливаться. Вот, к примеру, ночное искусственное освещение. За всю его историю мир раз за разом и город за городом захватывало одно нововведение за другим – газовые лампы, лампы накаливания, натриевые лампы высокого давления, ртутные газоразрядные лампы и, наконец, светодиодные. У всех этих разновидностей ламп свой световой спектр. Результаты исследований Кевина Гастона в Великобритании, Камила Спулстры в Нидерландах и других экологов по всему миру показывают, что ночные животные реагируют на свет разного спектра по-разному. Если они действительно адаптируются к искусственному освещению, каждое нововведение в этой области должно провоцировать эволюционный скачок. Так как новые технологии быстро расходятся по городам, вместе с ними распространяются и эволюционные скачки: иногда животные с нужной адаптацией сами перебираются из города в город, как в случае с березовой пяденицей, а иногда одни и те же проблемы решаются схожим образом в разных городах независимо друг от друга, как в случаях с городскими черными дроздами и устойчивыми к ПХД фундулюсами.

Альберти уверена, что технологическое телесопряжение городов будет применимо к любым нововведениям в сфере перевозок, строительства автомобильных и железных дорог, архитектуры, планирования зеленых зон и многого другого. Сегодня города всего мира обмениваются информацией и сотрудничают друг с другом куда активнее, чем страны, в которых они находятся. В книге «Коннектография: Будущее глобальной цивилизации»[34] специалист по стратегии глобализации Параг Ханна приводит пример так называемой С40 – всемирной сети мегаполисов, которые общими силами противостоят глобальному потеплению. «Поскольку города прежде всего ценят в себе не суверенность, а открытость, – пишет автор, – глобальное общество с большей вероятностью возникнет на основе связи городов, нежели международных отношений».

Иными словами, городская природа будущего – это однородная рассредоточенная по миру экосистема, населенная динамическим, но при этом единообразным множеством непрерывно эволюционирующих организмов, где все время происходит обмен видами и адаптация к людским технологиям. Конечно, городские экосистемы не будут полностью отрезаны от диких: природа навсегда останется источником преадаптированных видов и генов, которые могут оказаться полезными в городе. И все же по мере своего развития городская среда будет становиться все более самодостаточной экосистемой, где действуют свои эволюционные правила и задан свой эволюционный темп.

Эти правила и темп все заметнее отличаются от тех, к которым мы привыкли в природной среде, отмечает Альберти. Там, в лесах, пустынях, болотах и дюнах, раскинувшихся вдалеке от человеческого воздействия, эволюционными переменами движут извечные силы природы. Чем сложнее становятся дикие экосистемы и чем меньше остается свободных ниш, тем меньше у организмов пространства для новых возможностей, из-за чего эволюция может замедлить ход. А вот в городах, утверждает Альберти, все наоборот. Здесь темп эволюции задан экологическими возможностями, возникающими при социальном взаимодействии людей. Города разрастаются, и вместе с ними развивается социальное взаимодействие. Из-за этого городская среда меняется все быстрее, а телесопряжение, в свою очередь, гарантирует, что эти перемены разойдутся по всемирной городской сети. Город – скороварка экологических перемен, и если эволюция вида не ускорится, то он не сумеет приспособиться к новым условиям и попросту вымрет.

И действительно: некоторые виды не успевают подстроиться под бешеный темп развития городской среды и исчезают. Другие же, чтобы преодолевать незнакомые преграды и привыкать к новому образу жизни, продолжают адаптироваться и даже делятся на разные виды. В 2017 году научная группа под руководством Альберти опубликовала в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences результаты глобального анализа более 1600 случаев фенотипических изменений – то есть изменений во внешности, развитии и поведении, необязательно обусловленных генетически. Приняв в расчет ряд городских и природных экологических факторов, они обнаружили то, что Альберти назвала «явными признаками урбанизации». Согласно полученным данным, в городах фенотипические изменения происходят быстрее, чем вдалеке от них, а сильнейшими экологическими факторами оказываются контакты второго рода (взаимодействие с людьми или другими организмами, попавшими в город благодаря человеку).

И это подводит нас к вопросу, на который я намекал в предыдущей главе: а как же мы? Разве мы не эволюционируем? Ведь нашему телу и разуму городская среда не менее чужда, чем рейнутрии, фундулюсу и домовой вороне. За сотни тысяч лет, в течение которых мы развивались как вид, нам никогда не приходилось жить в подобных условиях. Кроме того, нынешние времена как нельзя лучше подходят для нового эволюционного рывка. Только задумайтесь: на Земле живут почти восемь миллиардов человек, а наши тела ежедневно производят квинтиллион половых клеток. Сейчас вероятность появления в наших геномах новых важных мутаций куда выше, чем в прошлом, когда нашим предкам грозило вымирание и приходилось кое-как добывать пищу в отдельных уголках мира. Может, в новой городской среде эволюционируют не только другие животные и растения, но и мы? Это увлекательнейший вопрос, и у нас наконец-то есть все средства для поиска ответа.

Помните, как ученые исследовали геномы березовых пядениц и обнаружили мутацию в гене cortex – ту самую, что распространилась по Европе в разгар промышленной революции? Точно так же можно изучать геномы людей, чтобы понять, как за последнее время эволюционировала человеческая популяция. Технологии, связанные с ДНК, развиваются так стремительно, что через считаные годы каждый будет хранить подробные сведения о своем геноме на жестком диске, а может, и предоставит специалистам доступ к ним во имя науки. Сегодня у исследователей есть доступ примерно к миллиону человеческих геномов – это не так уж много, но даже это количество позволяет выявить признаки текущей эволюции.

Согласно данным британских проектов UK10K и Biobank, в чьих базах хранятся секвенированные геномы десятков тысяч британцев, за последние столетия эволюция затронула человеческие гены, связанные с ростом, цветом глаз и кожи, переносимостью лактозы, пристрастием к никотину, размером головы у младенцев, обхватом бедер и возрастом половой зрелости у женщин. Все эти эволюционные сдвиги необязательно связаны с жизнью в городе, однако доказательства того, что городская среда влияет на эволюцию человека, все же есть. Так, в регионах, где урбанизация началась раньше, среди людей получили распространение гены иммунной системы, помогающие бороться с туберкулезом. Разносчики подобных заболеваний предпочитают места, где часто возникают скопления людей, а к таким как раз относятся крупные города. Вот почему наша иммунная система эволюционирует.

Не исключено также, что в городской среде меняется наша сексуальность. На протяжении миллионов лет человек за свою жизнь встречал от силы несколько десятков потенциальных спутников – столько же, сколько встречает современный житель города, выйдя на прогулку. Это ведет к усилению конкуренции и более интенсивному половому отбору. К тому же мы, как и большие синицы, ждем от городских партнеров не того же, что прежде. Как с учетом всего этого будут развиваться наши сексуальные сигналы и предпочтения?