– Мисс Уолкер. Мы ведь так с ней и не повидались.

– Да, давай-ка к ней наведаемся, – кивнула Кейт, опустив на стол свой наполовину выпитый стакан. – Интересно, полиция с ней уже говорила?

Оказалось, что копы их опередили. Мисс Уолкер, впустившая в дом журналистов, аж шипела и искрилась от волнения:

– У меня тут были два офицера полиции. Говорили, будто бы нашли Элис Ирвинг. Поверить не могу! Выходит, все эти годы бедная малютка лежала у нас тут, на Говард-стрит!

– А вы помните то происшествие, мисс Уолкер?

– О да, конечно. Ну, скажем, они мне немного освежили память, но я прекрасно знала, о чем речь.

– А как, по-вашему, могла здесь оказаться Элис Ирвинг? – спросила Кейт.

– Даже не представляю, – пожала плечами мисс Уолкер. – Это полнейшая тайна, как сказал мне один из полицейских.

Джо подался на стуле вперед и протянул ей свой мобильник:

– Вот тут, на экране, список людей, что жили здесь в шестидесятые и семидесятые годы, мисс Уолкер. Одна из семей носила фамилию Уолкер – это не ваши родственники?

Женщина надела очки с замызганными стеклами и воззрилась было на экран, но вскоре отдала телефон обратно:

– Простите, никак не прочитать.

Тогда Кейт выудила из сумки блокнот.

– К счастью, у меня имеется бумажный вариант, – сказала она и, торжествующе подняв бровь, зыркнула на юного коллегу.

Мисс Уолкер принялась читать имена.

– О, конечно! – воскликнула она. – Это мои тетушка с дядюшкой. Они долгие годы жили в доме 61. Это брат моего отца с женой. Сами мы жили тогда по другую сторону от Южной кольцевой, в Чарльтоне. Но я все же и сама пару лет жила тут, в доме 63 по Говард-стрит – уже в восьмидесятых. Снимала комнату у приятельницы по работе.

– Ух ты! – обрадовался Джо. – Так вы, должно быть, знаете всех этих людей в списке?

Кейт откинулась на спинку стула, наблюдая. Парень уже неплохо справлялся сам.

Мисс Уолкер медленно перечитала список, поглаживая рукой пристроившегося возле нее Коротыша.

– Ну, я знала все семьи, что жили в этих стоящих сплошняком домах. В юные годы я почти что каждое воскресенье приезжала на чай к тетушке. Из квартирантов пара фамилий как будто кажутся знакомыми. Но эти люди обычно появлялись и съезжали так быстро, что просто не было возможности узнать их ближе.

– А вы с кем-нибудь из этих людей в списке до сих пор общаетесь, мисс Уолкер? – спросила Кейт. – Очень хотелось бы поговорить с ними, узнать, каким тогда был этот квартал. Может, они что-нибудь и знают.

– А, ну да. Мои-то дядя с тетей умерли уже давно, а детей у них не было. У Смитов был сын, постарше меня, но они, насколько я знаю, переехали куда-то на север. Еще Спирринги и Брауны – они до сих пор тут живут. С Джун Спирринг я почти каждую неделю пересекаюсь в здешнем супермаркете или с ее дочкой Сарой.

Джо торопливо записал услышанные имена в блокнот.

– Мисс Уолкер, – подала голос Кейт, – а кто завладел всеми этими домами в семидесятых, когда они превратились в наемные комнаты и квартиры?

– Зовите меня, пожалуйста, Барбарой, милочка, – сказала мисс Уолкер. – Их выкупил один совершенно ужасный человек. С невероятно раздутым самомнением. Вечно кичился тем, что знался чуть не с целым светом. Мистер Соэмс его звали – как в «Саге о Форсайтах».

– То есть был не из разряда поклонников, Барбара? – пошутила Кейт.

Мисс Уолкер сморгнула.

– Нет, – сразу напрягшимся голосом ответила она. – Это было гнусное ничтожество. Притом что себя он мнил даром Божьим. Постоянно ошивался по кварталу, заигрывал с девушками, снимавшими у него комнаты. Строил из себя само очарование. Но каждую неделю он настропалял своих парней собирать арендную плату. И боже упаси тебя не расплатиться вовремя! Его ребята запросто могли поломать тебе мебель. А то и хуже.

– Как это ужасно, – покачала головой Кейт.

«А ведь у него наверняка имелись списки квартиросъемщиков с их частной информацией», – тут же подумала она.

– А где он сейчас? – спросила она мисс Уолкер.

– Кто его знает. Надеюсь, что помер.

– Бог ты мой! Что же он вам такого сделал?

– Ничего, ничего, – с какой-то нервозной поспешностью ответила женщина. – Короче говоря, он продал эти дома до того, как на них подскочили цены. Поди, бесился от злости оттого, что чуточку еще не подождал, – добавила она.

Кейт взглянула на часы.

– Пожалуй, нам уже пора, Барбара. Сегодня еще столько дел!

– Спасибо вам, Барбара, – сказал Джо. – Вы нам чрезвычайно помогли. Наверное, интересно жить в самом центре газетного сюжета?

– Да, знаете ли, – согласилась мисс Уолкер. – У нас уже побывал и первый посетитель. В воскресенье пришла какая-то женщина и долго смотрела через забор стройки. Думаю, потянутся и другие.

– Возможно, – ответил Джо, надевая куртку.

– Приходите, когда вам угодно, – сказала им хозяйка на прощание. – Я люблю гостей.

Среда, 11 апреля 2012 года

Джуд

Уже два дня она никуда не выходила из дома. Как во сне, она словно уплывала от реальности, и ей необходимо было найти какой-то спасительный якорь. Требовалось как следует собраться с мыслями, хорошенько подумать. Осмыслить услышанные новости.

Один за другим Джуд запускала проигрываться CD-диски со своими любимыми музыкальными альбомами – виниловые оригиналы которых давно уже канули в прошлое, – совершенно не обращая внимания на остервенелые стуки в стену из соседней квартиры. Музыка помогала ей сосредоточиться. Все, что она слушала, было как будто саундтреком ее молодости. Ее далеких – двадцати с чем-то – лет. И ее любовной истории с Чарли.

Встретила его Джуд, когда ей было уже двадцать восемь, когда она жила в Лондоне и работала в издательстве. У нее не осталось ни единой фотографии на память: когда Эмма начала расспрашивать о своем отце, Джуд избавилась от всех снимков, по глупости полагая, будто уничтожением свидетельств можно решить саму проблему, – однако она до сих пор могла легко вызвать в воображении его лицо.

Чарли был музыкантом – незадачливым, но очень симпатичным парнем, и Джуд влюбилась в него неистово и бесповоротно, несмотря на все предупреждения подруг, что это принесет ей лишь страдания. Им она объясняла, что такая уж она падкая на красивые лица. И к тому же она была еще и очень одинока.

Прежде ей казалось, что в Лондоне – как и в издательстве – будет полно умных, энергичных и творческих мужчин. И на первый, неискушенный взгляд они таковыми и были – в своих единообразных одеяниях из бутиков Кингс-роуд[21]. Однако вскоре выяснялось, что вся эта ультрамодность – лишь яркий фасад, что под этими пижонскими пиджаками и брюками-дудочками они все равно оставались детьми послевоенной поры, крепко цепляющимися в завязки фартуков своих старомодных мамаш. Выяснялось, что все они ищут себе женщину, готовую заботливо стлать им постель, равно как и с радостью ее делить, – а Джуд это было не интересно.