делах и единстве католической общины. Помимо инсценировки библейских сюжетов, организовывались инсталляции с искуплением грехов в чистилище. Для пущего реализма и повышения эмоциональной вовлеченности прихожан использовались не только восковые куклы, но и настоящие трупы. Верующие с интересом стекались на спектакли. В наши времена это может показаться невообразимым и отвратительным, но тогда подобные представления пользовались популярностью. Рисунки особо успешных сценок печатали на открытках и продавали прихожанам.

После того, как Рим стал столицей Италии в XIX веке, деятельность братства прекратилась, а старое кладбище было уничтожено при возведении стен вдоль Тибра. Крипта чудом уцелела, но попасть в нее можно не всегда.

Долгое время церковь была закрыта на реставрацию. Мне посчастливилось побывать в ней сразу после открытия на встрече для узкого круга лицензированных гидов, приглашенных самим ректором храма. Он рассказал нам о трудностях ремонта, о сохраненных фресках Ланфранко и изъеденных древесными жучками исповедальнях, которые рисковали рассыпаться в труху без бережной поддержки реставраторов. Церковь снова распахнула двери для верующих, но службы здесь редки, а визиты в крипту нужно согласовывать с монахиней, заведующей открытием. Если захотите побывать в подземельях во время вашей поездки в Рим, я подскажу, как это организовать.

В XVIII веке у конфрерии «церкви мертвых» появились помощники – Sacconi rossi. Орден красных мешков назывался так из-за узнаваемых ритуальных балахонов красного цвета. Колпак с отверстиями для глаз полностью покрывал голову, а талию подпоясывали веревкой. Братство обосновалось на соседнем острове Тиберина (о нем мы подробно поговорим в следующей главе) у церкви Св. Варфоломея. Их занятие было схоже с соседями с via Giulia, но ограничивалось вылавливанием утопленников из Тибра. Так же, как братья «Конфрерии молитвы и смерти», «красные балахоны» складывали останки на подземном кладбище в виде креативных композиций.

Но если про крипту на виа Джулия кто-то из римлян мог слышать, то предположить нечто подобное на острове мало кто способен. Эту тайну знают немногие жители города, а теперь еще и вы. Костехранилище открывается лишь раз в году, зато для всех желающих и бесплатно.

На закате 2 ноября, в день поминовения всех усопших (тоже часть недели поминок – Ottavario dei defunti), члены братства устраивают эффектную церемонию. Как и много веков назад, на острове проводится открытая месса в церкви S. Giovanni Calibita, которая завершается процессией к реке. Братья и сестры ордена, одетые в красные балахоны, освещая путь факелами и свечами в красных чашах, бредут к нижней набережной, чтобы спустить на поверхность воды венок из белых цветов – в память о душах, которые унес Тибр.

Орден уже давно не хоронит утопленников и даже сменил резиденцию. Теперь он относится к церкви S. Maria dell’Orto в Трастевере.

Ноябрьская процессия – лишь дань традиции и повод для общей молитвы, на которую приходит много верующих.

После нее всех гостей приглашают посетить подземное кладбище.

Безымянная дверь на главной площади острова ведет в недра крипты.

На выбеленных штукатуркой стенах проделаны ниши, как в древнеримских колумбариях, в каждой из которых покоится череп с костями. Над входом в погребальный коридор надпись гласит: Resurrectionem expectant – «В ожидании воскрешения».

Скелет, облаченный в красный балахон ордена, возлежит у импровизированного алтаря, окруженного горшками с красными цикламенами. Сотни горящих свечей в красных чашах на люстрах и полках, композиции в виде креста, статуи с горящими факелами, густой дым ладана и обилие костей слегка напоминают сатанинский ритуал. Но все ровно наоборот. Орден красных мешков был одобрен папой римским в 1784 году и получил разрешение обустроить подземную крипту для захоронения останков утопленников.

Ее оформили в духе обычаев XVIII–XIX веков: в них вписывались и ноябрьские сценки из подземелий церкви на via Giulia, и крипта с костями.

Как говорится, о вкусах не спорят. Так что если вы окажетесь в Риме во время католических праздников всех святых и усопших (1–2 ноября), воспользуйтесь маршрутом по трем секретным костехранилищам Рима из этой книги.

45. Деревянные башмаки

В доме под номером 22 на via delle Zoccolette находится известный ресторан креативной кухни. Между окнами витрины на рыжеватой штукатурке стены вмурован старинный овальный рельеф с двумя спящими младенцами, завернутыми в пеленки. Он напоминает о детском приюте, который раньше был на этой улице. Через дорогу на стене мраморная плита – еще один похожий след прошлого: Conservatorio dei S. Clemente per le povere zitelle zoccolette (Консерватория св. Климента для бедных незамужних сироток).

Название и улицы, и церковного института поставило бы любого римлянина в тупик. Слово zoccola на местном диалекте означает «женщина непристойного поведения», хотя и не с таким резким осуждением, как другие синонимы. Zoccoletta, почти ласковое уменьшительное, – это может быть и несносная невоспитанная девчонка, и пронырливая уличная мышь. Но в приличном обществе, конечно, это слово употреблять не стоит. Неужели в столице может быть улица с подобным названием? Впрочем, после того, как мы побывали на площади, названной в честь проститутки в городе папы римского, это уже не кажется таким уж парадоксом. Но здесь другой случай – речь идет о воспитанницах детского дома.

Из истории про «колесо подкидышей» вы, может быть, помните, что от девочек отказывались чаще. Социальных перспектив у них было меньше, круг женских профессий был ограничен, а на приданое семьям иногда приходилось копить всю жизнь. Практически единственной гарантией прочного финансового положения в обществе в те времена было замужество. Или известное «ремесло», о котором мы уже немало говорили в предыдущих главах. Во избежание последнего церковь стремилась дать девочкам хоть какое-то воспитание и навыки для самостоятельного труда. Папа римский Климент XII в 1731 году даже отменил старый запрет на азартную игру в лото, чтобы направить средства от выигрышей на помощь Консерватории (приюту, а не музыкальной организации).

Воспитательное учреждение заботилось о сиротах, подобранных на улицах города, и о малышах, оставленных в «колесе». Давало пищу и крышу над головой и помогало встать на ноги. Девочки с раннего возраста осваивали ремесло швей и вышивальщиц. Им позволялось оставаться в Консерватории, работая на производстве тканей: обычно молескина – грубого хлопчатобумажного полотна, из которого шили одежду простолюдины. Некоторым везло стать горничной при богатом доме или даже выйти замуж, поучаствовав в одной из ежегодных «ярмарок невест» для девушек на выданье. Остальные становились монахинями и в свою очередь заботились о других сиротах. Откуда тогда название zoccolette у безобидных воспитанниц приюта?

Есть два предположения. Одежда сирот состояла из скромного коричневого платья и деревянных башмаков. Вроде тех, что носят в Голландии, – кломпы или сабо. Позволить себе качественную обувь жители Консерватории не могли. Башмаки громко цокали по