Женщина взяла мой плащ и повесила его на крючок. Тут я узнал шляпу и плащ майора, висевшие рядом. Значит, Дебора не ошиблась.

– Ну, – заговорила она со странным акцентом, и я решил, что она голландка, – с чего начнем? Выкурите трубку или посмотрите шоу?

Я никогда не был любителем курения – оно вызывало у меня кашель, – поэтому ответил, что хочу посмотреть шоу. Казалось, такой ответ ее немного удивил, но она отвела меня за потрепанную зеленую занавеску, где я увидел ведущую вниз лестницу. Мы вошли в маленькую неопрятную комнату, на стенах которой были развешаны грязные зеркала. Единственным источником света служило несколько свечей. В тени сидело пятеро мужчин весьма мрачного вида. Они явно дожидались начала какого-то представления. Я не знал, что будет дальше, но предположил, что меня ждет нечто вроде танцев голых женщин. Майора Морнея здесь не оказалось, и я подумал, что он предпочел сначала выкурить трубку. Так или иначе, но я решил не прятаться и выбрал себе место, чтобы майор сразу же меня заметил, как только зайдет в комнату.

Мое дыхание стало прерывистым, потому что все в омерзительной комнате было наполнено ожиданием чего-то ужасного. Однако меня это не смутило.

Наконец две женщины ввели в комнату монахиню и начали над ней жестоко издеваться: сначала они плевали ей в лицо и били по щекам, а потом раздели догола и заставили лечь на живот прямо на пол. Затем ее привязали за руки и за ноги к стойкам, расположенным в углу комнаты. И все это время угрюмые бледные мужчины молча наблюдали за происходящим, словно их не волновали издевательства над монашкой. Я тоже молчал. Я не знал, монашка она или нет, можно было лишь сказать, что волосы у нее подстрижены коротко, как это принято у женщин, расстающихся со всем мирским; однако она была хорошенькой и молодой – едва ли ей минуло двадцать лет. Ее обнаженное тело вызывало желание.

Именно в этот момент майор спустился к нам, и я отметил, что он выглядит больным или пьяным. Он даже не взглянул в мою сторону и уселся на свободный стул.

После того как ноги и руки несчастной были крепко привязаны, один из зрителей встал и начал бить ее хлыстом, осыпая ее проклятиями и называя католической шлюхой. Поток непристойностей поражал, а ярость, с которой он хлестал девушку, была неподдельной – я даже начал опасаться за жизнь несчастной. Тут я вскочил на ноги и назвал этих людей чудовищами, которые не имеют права так обращаться с женщиной. Я призывал их воздержаться от подобных развлечений, но смотрел только на майора. Наконец он меня узнал, и в его желтых глазах сверкнула такая ненависть, что по спине у меня пробежал холодок. Возможно, все дело было в его глазах, но в еще большей степени на меня произвел впечатление щелчок взведенного курка и холод дула пистолета, прижатого к моей щеке.

– Что тебе до этой девки? – спросил человек, стоявший у меня за спиной.

По голосу я решил, что он голландец.

– Ничего, – ответил я.– Мне нет дела до беглых монашек, я не ищу приключений на свою голову и не собираюсь ухаживать за этой девушкой, но она человек и к тому же молода. Едва ли она заслуживает жестокого обхождения.

– Жестокого обращения, говоришь? – рассмеялся голландец.– Мы еще даже не начали.

В этот момент майор подбежал к лестнице и помчался вверх по ступеням. Между тем обнаженная девушка подняла голову и посмотрела на меня с удивительным равнодушием, словно мое вмешательство ничего для нее не значило. У меня даже возникли подозрения, что ей нравится испытывать боль и она, как майор, получает удовольствие от порки.

– Неужели она заслуживает наказания?

– А разве нет? – продолжал голландец, стоявший у меня за спиной.– И какое это имеет к вам отношение? – Он немного помолчал.– Что вы вообще здесь делаете? – наконец поинтересовался он.

Я показал в сторону лестницы.

– Я пришел с ним. С майором Морнеем. Он привел меня. И я плохо понимаю, что здесь происходит, поскольку он меня ни о чем не предупредил.

– Это правда, – вмешалась женщина, которая открывала мне дверь.– Он появился вскоре после майора.

Человек с пистолетом вышел из-за моей спины и встал так, что я смог его разглядеть. Это был отвратительный тип с низким лбом, весь покрытый фурункулами; в красных глазках застыла злоба, а пистолет, зажатый в руке, слегка дрожал.

– Ваш друг ушел, – негромко проговорил он.– Быть может, вам тоже следует покинуть это место.

Я двинулся к лестнице, не спуская глаз с лежащей на полу девушки, на спине которой уже проступали красные полосы от ударов хлыста.

– Ей наплевать на то, что с ней делают, – рассмеялся тип с пистолетом.– Она платит такую цену за удовлетворение своих желаний. На вашем месте я бы не стал о ней беспокоиться.

Девушка продолжала молчать. Как только я начал подниматься по лестнице, порка возобновилась, но она даже не стонала.

Я не знал, можно ли верить мерзавцу, но все же ушел, хотя меня не оставляла мысль о том, чтобы вернуться с пистолетом в руках и прекратить омерзительное действо. Я мог бы пристрелить типа с фурункулами, но присутствующие тоже были вооружены, и я не сомневался, что они меня прикончат. Некоторое время меня еще мучили сомнения, что девушка действительно монашка и что эти мерзавцы могут ее убить, поскольку на их лицах читались лишь похоть и злоба. Очевидно, они так ненавидели католиков, что были готовы пойти даже на такое отвратительное убийство.

Я вздохнул с облегчением, и у меня немного закружилась голова, когда я наконец оказался на свежем воздухе. Втянув в легкие холодный воздух, я решил, что майор Морней давно ушел, и зашагал вдоль стены обратно к реке. Но не прошел я и десяти шагов, как он вышел из грязной таверны и, дрожа от гнева, встал на моем пути.

– Почему вы преследуете меня, мистер Эллис? – спросил он, обнажая шпагу.

Он приближался ко мне с таким лицом, что мне ничего не оставалось, как самому обнажить свое оружие. Да, я обещал Ньютону не вступать с ним в схватку, но решил, что избежать ее невозможно. Я сорвал с головы шляпу, чтобы она не мешала обзору, хотя первый выпад майора я парировал с легкостью – было ясно, что майор Морней пьян. Вот почему он так долго не мог меня узнать.

– Уберите шпагу в ножны, – сказал я ему.– Иначе я буду вынужден ранить вас, сэр.

Он с яростью бросился в новую атаку, и мне пришлось сражаться с ним по-настоящему. Я по-прежнему легко отражал все его удары, а когда мы сошлись, скрестив клинки, он вновь спросил:

– Почему вы преследуете меня, мистер Эллис?

Из-за этого я не заметил, что в левой руке у него появился кинжал, и едва успел отскочить в сторону, избегая удара. Однако острие моей шпаги вонзилось в верхнюю часть его плеча. Морней уронил кинжал, а его шпага опустилась, и при желании я мог бы его прикончить. Мне захотелось его заколоть, поскольку я не люблю, когда во время дуэли в дело идет кинжал. Однако я отступил на несколько шагов, что позволило Морнею развернуться и броситься в темноту.