— Ты что говоришь? — заволновался парень. — Ты напилась?

Зигрид заметила, что ее бывший друг не походит больше на Давида, которого она знала раньше. В его лице появилось что-то жестокое, губы как-то по-особенному сжаты. А, понятно: старается быть похожим на офицеров. Особенно на лейтенанта Каблера.

И все-таки, сев за стол, Зигрид обо всем ему рассказала: о смотровом отверстии, о Кобане, о континенте, уничтоженном выпущенными с «Блюдипа» торпедами…

Ее рассказ получился длинным. Таким длинным, что она дважды прерывалась, чтобы выпить стакан воды. Когда девушка замолчала, Давид прикурил, закашлялся и заявил:

— Полный бред! Смотрового окна не существует. Ты же знаешь, что подводная лодка не имеет других выходов во внешний мир, кроме люка в рубке. История с иллюминатором, похожим на глаз осьминога, и все такое — выдумки Гюса, которые он любил рассказывать, чтобы привлечь к себе внимание. Ты страдаешь от галлюциногенного синдрома большого давления. Это нечто вроде начальной стадии наркоза. Тебя надо немедленно поместить в особый контейнер, иначе у тебя лопнут вены, сосуды в мозгу, и ты станешь овощем.

— Нет! — возразила Зигрид. — Я ничего не придумала, все так и было.

Давид подошел к ней, потрогал рукой лоб, словно у больного ребенка температура.

— У тебя всегда было богатое воображение, — пробормотал он. — Эта история из книжек, которые ты читала, когда была маленькой. Нашей подводной лодке было дано мирное задание. Тебе же известно, ведь так?

Зигрид покачала головой. Но… внезапно ее уверенность пропала. И события последних дней вдруг стали казаться ей неправдоподобными.

— Ты ведь себя плохо чувствовала в последнее время, а это и есть признак синдрома большого давления, — продолжал настаивать Давид. — Затем начинается бред, возникает мания преследования. Тебе надо лечиться. Если будешь тянуть, то станешь глухой и слепой. Потеряешь дар речи.

Аллоран вытащил из ящика пузырек, бросил три таблетки в стакан с водой и протянул девушке.

— Выпей и иди приляг, — приказал он. — Я предупрежу главного врача.

— А что же насчет исчезновений людей? Пропавших матросов? — спросила Зигрид.

— Это заговор, — ответил Давид, доставая из шкафа форму. — Группка мятежников засела в засаде в заброшенной зоне и хочет начать партизанскую войну. Они не алмоанцы, а просто восставшие матросы. Ты восприняла ситуацию в свете охватившего тебя бреда. Если ты кого и встречала в заброшенной зоне, так только чертовых мятежников, а не рыб, снова ставших людьми, уж поверь мне. Возможно, заговорщики рассказали тебе эту неправдоподобную историю, воспользовавшись твоим состоянием. Ведь неразбериха в твоей голове заметна со стороны. А девочки так доверчивы!

Он отвел Зигрид в спальню, и та легла в кровать. Ее рассудок и правда словно помутился. Простое здравомыслие подталкивало признать объяснения Давида — логичные, правдоподобные. Неужели она сходит с ума, как и многие другие до нее? Девушка была готова допустить это. Затем она задумалась, смогут ли ее еще вылечить, или нейроны мозга бесповоротно повреждены, и ей уж никогда не вернуться к нормальной жизни. Говорят, что иногда от наркоза человека сносит с катушек, и потом его помещают в психушку.

Зигрид слышала, как Давид в соседней комнате набрал по внутреннему телефону какой-то номер, но не поняла смысл сказанного им. Но тон его разговора с собеседником был очень почтительным. От принятого лекарства ноги и руки стали ватными, а затем ее накрыло забытье.

Ей больше не хотелось бороться. Зигрид почувствовала облегчение, услышав, что Кобана не существует, что «Блюдип» не имеет отношения к разрушению Алмоа. Откуда вообще у нее взялись столь странные мысли? Ей надо отдохнуть, прогнать глупые навязчивые идеи из головы…

Снова открыв глаза, она с удивлением увидела возле кровати лейтенанта Каблера, стоящего рядом с Давидом. Тут же находились двое санитаров, молчаливые великаны с непроницаемыми лицами.

— Ну что, малышка, — сказал лейтенант спокойным голосом, — сходим с ума?

Зигрид попыталась привстать и отдать ему честь, но тело не слушалось ее.

— Да ладно, — проворчал Каблер, — не надо церемоний. Ничего страшного, посидишь немного в контейнере и сможешь снова вернуться на свое место.

— Думаете, с ней что-то серьезное? — спросил Давид.

— Да нет, — бросил лейтенант. — На такой глубине мы все через такое проходим рано или поздно. Это совсем не страшно, не опаснее гриппа. Продолжительное пребывание в темноте заброшенных отсеков приводит к потере ориентации. Больной путает день и ночь, не может понять, где находится. После начинаются галлюцинации.

Офицер дал знак санитарам, те подхватили Зигрид под руки и поставили на ноги. Их движения не были резкими, но руки сжимали девушку, словно тиски.

— Спасибо, что позвонил, дружок, — произнес Каблер, отдавая Давиду честь. — Продолжай быть начеку, а то сейчас и матросы, и юнги теряют голову. Ничего, скоро все придет в норму.

Зигрид не стала сопротивляться, чувствуя себя пушинкой в руках дюжих молодцев. И вот ее повели по лестнице, вот уже вышли из здания.

А на улице до слуха дозорной третьего ранга донеслось, как лейтенант Каблер, поправив фуражку, тихо сказал санитарам:

— Доставьте девчонку в лазарет и вколите ей яду. Это она впустила алмоанцев на подводную лодку! Пусть же подохнет как можно быстрее.

— А остальные? — спросил один из верзил. — Я хочу сказать, что будет с созданиями, которых она впустила?

— С людьми-рыбами? — проворчал Каблер. — Их отравим газом. Надо будет только заделать вспомогательные трубы, ведущие к заброшенной зоне, и пустить туда циан. Сдохнут, как тараканы.

— А что скажем экипажу? — спросил другой великан.

— Официально все должно выглядеть как подавление заговора, — отрезал старший помощник капитана. — А когда проветрим туннели, вы выбросите трупы алмоанцев через трубы торпедодержателей. И я требую вашего абсолютного молчания по поводу истории с рыбами, снова ставшими людьми! Поняли?

Зигрид напряглась. Несмотря на действие лекарств, ее мозг работал как обычно. Страх подгонял выработку адреналина. И ведь у нее было новое знание, полученное от алмоанцев! Достаточно было нескольких секунд, чтобы оживить воспоминания Кобана, которые были внедрены им в ее организм. Тотчас же вернулись образы, невероятно четкие.

От охватившего ее волнения девушка начала потеть, и ее пот наполнился токсинами памяти; по капиллярам они попали на кожу ладоней мужчин, державших ее за руки…

Санитары подскочили, словно идущие извне образы выстрелили им в мозг. В замешательстве схватились за головы, отпустив Зигрид, и та бросилась к главному коридору.

— Боже мой! — вскричал Каблер. — Что вы творите? Немедленно догоните ее! Что вы тут изображаете?

Но верзилы вдруг повалились на колени и стали раскачиваться из стороны в сторону.