– Здесь нет пресной воды, но рыбий сок вполне пригоден для питья. Что же до пищи – то в твоем распоряжении все роскошные дары моря.

– Скажи, Оль Таннаг, а есть ли у народа эверонотов корабли?

– Некогда у нас был могучий флот, который бороздил все моря мира. У нас были чудесные корабли, которые управлялись одним лишь человеком, не требуя сотен гребцов. И один из таких кораблей нам удалось сохранить.

– Скажи, Оль Таннаг, ты веришь в ваши Прорицания безраздельно?

– Да, повелитель, потому что нам больше не во что верить.

– Тогда слушай, что я скажу тебе, если ты только в состоянии сейчас меня понять и запомнить мои слова. Я должен немедленно покинуть ваш остров, иначе, может статься, скоро не будет ни его, ни вообще ничего, и власть моя над вами кончится. Поэтому приказываю немедленно снарядить ваш корабль едой и рыбьим соком и доставить меня к нему. Тебя же я оставляю своим наместником над народом эверонотов, в знак чего ты получишь от меня Сиас, но не раньше, чем я ступлю на борт корабля. Ты хорошо понял меня, Оль Таннаг?

– Да, повелитель.

Ни малейшей нотки сожаления не смог уловить сын Тремгора в его словах. Ему показалось, что, прикажи он Оль Таннагу укусить за расплющенный нос эверонота из его свиты, тот повиновался бы беспрекословно. Складывалось впечатление, что Сиас является не только символом, но и непосредственным орудием власти над эверонотами.

У Элиена на задворках рассудка шевельнулся азартный план: прибрать всех эверонотов к рукам, сколотить из них доброе воинство и выставить его против Урайна. Но он сразу же осадил коня своей воеводческой фантазии. Овладение древними искусствами эверонотов займет много времени, а времени-то у него как раз нет. К тому же Элиену совсем не хотелось провести долгие месяцы на рыбьем соке.

– Это хорошо, Оль Таннаг, это очень хорошо. А теперь отвезите меня к кораблю.

* * *

Хеофор был не так уж велик. Северо-западной оконечности острова они достигли довольно быстро на лодке по подземным каналам, сплошь освещенным все тем же голубоватым светом. Много странных вещей видел Элиен по пути, но стремился забыть их как можно скорее, чтобы не отягощать память вещами, которые ему никогда не понадобятся.

Он видел громадные полости, способные вместить целый город, и бездонные провалы, оставшиеся после его поединка со Зверем Зуанрат. Он видел большую процессию эверонотов, погребавших изуродованные тела по своим обычаям, и колонны с Прорицаниями, уходящие на непроглядную глубину. Он видел многое и многое хотел предать забвению.

Корабль "стоял в просторной пещере у начала пологого подъема куда-то вверх. Он был невелик и имел одну мачту с косым парусом. Имелись также два рулевых весла на литых вертлюгах и замысловатая резьба по бортам – волны, дельфины, прекрасные женщины. Но все это не привлекло внимания Элиена. Его заинтересовало другое: серебряное ухо, приделанное к вертикальному серебряному же шесту на корме.

* * *

Корабль, высоко задрав нос, влекомый надъестественной силой, выкарабкивался из вогнутой водяной чаши, на дне которой покоился Хеофор. Остров оставался за спиной, за спиной оставались последние слова Оль Тан-нага, крепко сжавшего в своей лягушачьей руке возвращенный Сиас, уходили в прошлое схватка со Зверем Зуанрат и бронзовый воин в кольце озерной воды. Место, которого нет. Почему?

Элиен сверился с картой.

Наклонившись к серебряному уху, он приказал:

– Немного к востоку.

На вертлюгах послушно скрипнули рулевые весла, и нос корабля неспешно повернулся вправо.

– Хорошо. Так держать.

Море было безмятежно, как только может быть безмятежна самая необузданная из стихий.

Элиен растянулся под закатным солнцем на теплых досках палубы и откусил порядочный кусок вяленого акульего мяса.

– “Роскошные дары моря…” Вот ведь сыть Хуммерова, – пробормотал он с набитым ртом, сквозь размеренные жевательные движения.

ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ

563 г., Двенадцатый день месяца Эдар

Шет окс Лагин гнил заживо. Руки и ноги его были покрыты мелкими овальными язвами. Он собрал волосы в пучок, чтобы они не касались шеи, которая была изъязвлена совсем уж немилосердно.

Язвы были очень странными – ничего подобного Шет ни разу не видел. Даже на Циноре, где в его потрепанном неудачами войске, как ему до сих пор казалось, были представлены все мыслимые болезни – от цинги до насморка. По краям язвы были красными, а внутри – расписаны узорочьями белых точек, подобными изморози на стекле. При каждом прикосновении язвы начинали точить желтоватую жидкость, одновременно и похожую и не похожую на гной.

Все тело жутко чесалось, но как раз чесаться было ни в коем случае нельзя – на расчесанном месте спустя непродолжительное время появлялась очередная свежая язва. Шет лежал на кровати, стараясь двигаться как можно меньше, ибо каждое движение вызывало в нем приступы боли.

Язвы, невесть откуда взявшиеся за ночь, к вечеру обсыпали все тело, и даже на ушных раковинах несложно было заметить намеки на будущие изъязвления. Шет лежал и ждал лекаря. Загадочно улыбаясь, Урайн, который, по своему обыкновению, навещал его ранним-ранним утром, когда солнце еще не взошло, обещал Шету лучшего лекаря из всех, каких он только знает.

Не то чтобы обещанный лекарь вселял в Шета надежду на выздоровление. Он был уверен: источником болезни является колдовство Урайна. Стало быть, от нее едва ли излечишься с помощью лекаря, посланного Урайном же. Однако Шет все-таки ждал врачевателя. Желание видеть нового человека было сильнее трезвых умозрений.

– Ты умрешь, – заключил тощий лекарь, втирая в его ногу, облепленную язвами, какой-то настой. Столь же бесполезный, сколь и дурно пахнущий.

– Это я знаю и сам. – Шет едва шевелил губами, высохшими и побелевшими, словно они были густо намазаны известью.

– И я ничем не могу помочь тебе, – хриплым голосом сказал лекарь.

– И это я вижу, – шепотом ответил Шет.

– Ты беззащитен, словно новорожденный. – Лекарь невесть зачем продолжал язвить душу варанца, и без того задыхающуюся в изъязвленном теле.

– Молчи, – просипел Шет. – Или я вырву твой язык. Лекарь недобро ухмыльнулся.

– И даже из него ты не сваришь никакого путного снадобья. Но ты нравишься мне, и я помогу тебе. А ты когда-нибудь поможешь мне. – Лекарь теперь шептал ему в самое ухо. – Мое имя – Синфит. А мой совет перед твоими глазами.

Лекарь выхватил откуда-то из-за спины и швырнул Шету в лицо багровый плащ с изумрудной каймой.

Шет окс Лагин собрал воедино всю бойцовскую ярость, какая еще сохранилась в его изможденном теле. Он резко выбросил из-под покрывала руки, надеясь залепить змеиные уста лекаря печатью вечного молчания.