— Эта волшебная жидкость — Счастливая Трансмутация?

— Да. Ты уже пила ее? — спросила финская сапиенса.

— Нет, никогда. Будь внимательной и не урони ее. Она понадобится нам в Арксе, — сказала Крикен.

Джено был слишком занят размышлениями о том, что его брат останется в Домус, и не следил за разговором двух женщин. У Рене тоже мысли витали в другом месте: он думал о родителях и фон Цантаре.

— Что я буду без тебя делать? Как ты останешься здесь? — говорил Джено едва слышным голосом, уже тоскуя о Рене.

— Все будет хорошо. Думай о Суоми и о том, что мы скоро освободим наших родителей. Не беспокойся обо мне: эти дни пролетят как молния. Здесь будет мой дом, и я сделаюсь оскурабом, — успокаивал Рене брата.

Доротея окликнула его:

— Береги себя! Я буду ждать тебя, думать о тебе каждый вечер. Оскурабы и фаберы не оставят тебя одного. Они увидят, как ты страдаешь, когда становишься соколом, и с каким мужеством встречаешь свою новую жизнь.

Мадам Крикен, Доротея и Джено вышли из зала, пересекли подземелье и быстро поднялись по лестнице. У выхода их ожидали магочи. Визит закончился. Большая нога проводила их до золотой калитки, и, когда они очутились на тропинке, Марго начала делиться сведениями, которыми снабдил ее Букар по поводу Ятто фон Цантара, Баттерфляй и Агаты.

— Остановитесь, я должна поговорить с вами. Потеря паскаса — очень серьезная проблема. Без него мы не можем быть уверены, что фон Цантар или мисс О’Коннор не станут вредить нам. Вам известно, как хорошо они владеют магопсихическим искусством. — Крикен посмотрела на Джено.

— Что же теперь нам делать? — спросил он.

— Илиас Букар считает, что лишить их магических способностей можно лишь с помощью Бесконечной Одурмании.

— Бесконечная Одурмания? Но она же не существует! — вскричала Доротея.

— Нет, существует, но она хранится у одного… Но его имя лучше не упоминать. Риккардо Железный Пест говорил мне, что его создал один экстрасапиенс…

Марго пристально посмотрела на Джено, и он все понял.

— Тантре Стендж Виоо! Этот камень у него! Он создал Бесконечную Одурманию! — воскликнул мальчик.

— Да… да… Это он. Он так и не передал этот камень в Аркс. Поэтому волшебных камней всего двенадцать, — сказала мадам Крикен.

Доротея мрачно посмотрела на нее:

— Значит, надо вступить с ним в контакт и убедить отдать камень? Я не буду этого делать. У меня и без того хватает проблем.

— Не волнуйся, тебе не придется делать это. — Крикен ждала реакции Джено.

— Я?! — произнес он в изумлении.

— Да. Оскураб Илиас Букар сказал, что отчетливо видел будущее. Он велел сделать мне одну вещь, и я ее сделаю. Я суммус сапиенс и обязана первая рисковать собой, — сказала Марго.

— Что же? — не отставал Астор Венти.

— Ты узнаешь об этом, как только мы вернемся в Аркс. И тебе, Доротея, тоже придется выслушать меня и выполнить то, что я тебе скажу. От нас зависит освобождение Пьера и Коринны и справедливое наказание Ятто. Поэтому я ничего не хотела говорить Рене. Его задача — принести обратно перстень. Узнав о Бесконечной Одурмании, он начал бы волноваться.

Мадам вновь отправилась в путь, шаг за шагом ощущая на своих плечах груз прожитых лет. Наступил вечер, и на Долину мыслей спускалась тьма. Путники так устали, что даже переправа на сабо вместе с призраком в капюшоне не вызвала у них страха.

В тишине неба, сидя на ипповоло, каждый из них думал о Рене, которого оскурабы приютили в своем жилище. Его сердце, переполняемое чувствами, принесет радость и надежду в Домус Эрметика. За смерть Пауля воздалось по справедливости: теперь один из Асторов Венти занимал пост, который ему причитался.

Но что же Джено? А его ожидал Тантре Стендж Виоо.

Когда Гулкий удар отсчитал двадцать ударов, три ипповоло мягко спланировали рядом с конюшней.

Псиофы, сапиенсы и антеи ужинали, и только три португальских мага стояли на страже у клетки, не спуская глаз с узников.

Стасу Бендатову было не до еды — он навещал Суоми.

— Очень хорошо. Ты в прекрасной форме. Рана зарубцевалась. Рекомендую тебе сегодня вечером поесть поплотнее. Тебе нужна энергия, — сказал врач и улыбнулся.

— Я бесконечно благодарна тебе, Стас. Мне не терпится увидеть Джено, — сказала антея, спускаясь с кровати.

— Не знаю, когда он вернется, — ответил русский мудрец.

— Куда он ушел? — забеспокоившись, спросила Суоми.

Врач Аркса рассказал ей о путешествии на Болота оскурабов.

Девочка уже собиралась вступить с Джено в телемпическую связь с помощью головокружителя, как вдруг дверь Клиники неопределенности отворилась и вошел Джено с корзинкой в руках.

— Суоми! — воскликнул он.

— Джено! — Суоми схватила белую трость и решительно устремилась к нему.

Астор Венти бросил корзинку на землю и обнял белокурую девочку:

— Ты выздоровела! Стас — настоящий молодчина!

Он так прижал ее к себе, что Суоми покраснела от смущения.

Бендатов, ворча, направился к ребятам:

— Успокойтесь, успокойтесь. Не забывайте, что здесь еще остается Ламбер.

Джено и Суоми подошли к кровати несчастного. Джено посмотрел на него с состраданием.

— Скоро здесь появится волшебное кресло на колесиках, которое поможет ему передвигаться. Оно сконструировано специально для него фаберами и оскурабами, — объяснил Астор Венти.

— Это просто замечательно! Когда он придет в себя, мы сразу сообщим ему об этом. — Доктор ласково погладил французского антея по голове.

— А потом мы дадим ему клонафорт! — добавил Джено.

— Клонафорт? Вы нашли все растения из гербария? — с изумлением спросила Суоми.

— Да, и к тому же реконструировали Священную бочку, — сказал Джено.

Стас Бендатов устремился к корзинке. Он набрал пригоршню цветов, поднес к носу и вдруг стал чихать, закрывая лицо руками, а затем расплылся в широкой улыбке и обратился к Джено:

— А перстень?

— На это потребуется время. Не стоит волноваться: брат вернется сюда с перстнем, и мы освободим своих родителей. — И мальчик подробно объяснил все, что случилось на болотах.

Неожиданно распахнулась дверь, и вошли мадам Крикен и Доротея.

— Суммус сапиенс! С возвращением! Я так обрадовался, узнав, что для Ламбера скоро появится кресло на колесиках и что благодаря клонафорту все мы можем стать чуточку счастливее! — воскликнул Стас.

Француженка посмотрела сначала на Суоми, а затем на антея в коме.