— Да, выруби ты его! Я хочу спать!

— Я тоже! – в тон орет он мне и в стену начинают долбить соседи. Черт. — Только вот этот номер названивает уже пол часа. Не скажешь мне, чей он?!

Сквозь морок моргаю, пытаясь различить цифры на экране. Сердце пропускает удар от щемящего душу восторга.

Ну, не дура ли?

— Марк?

— Марк? — зло передразнивает меня Паша. Бросает на мою постель пиликающий телефон. – Скажи этому дебилу, что нормальные люди спят в четыре часа утра. И где твой телефон?! Откуда он мой-то номер знает.

Понятия не имею. И еще не знаю, что делать с этим звонком. О чем разговаривать? Брать ли вообще трубку. Может лучше отключить? От греха подальше.

Сглатываю ком слез в горле, осознавая, что это, возможно, мой последний шанс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шанс на спасение себя. Показать ему, что его ночные звонки больше не имеют ко мне никакого отношения.

Касаюсь пальцами экрана телефона, толкая рычажок в сторону красной мигающий — «сброс вызова» — кнопки.

Стоит поднять голову и посмотреть на Пашу, сквозь спутанные после сна волосы, сразу замечаю его взгляд. А там – беспокойство и некий азарт. Он тоже не знает, какой выбор я сделаю. Принимайте ставки, господа.

Раз.

Два.

Три.

Шумно выдыхаю воздух.

Просто сбросить, что сложного?

Просто сбрось этот чертов вызов, Даша! Марк убьет тебя! Высосет жизнь до самой капли!

«А вдруг он попал в беду?!» — возникает губительная мысль, и я веду рычажок дрожащими пальцами обратно к зеленому пятну «Принять»

Тут же прикладываю телефон к уху, замечая, как закатил глаза Паша. Но мне уже плевать. Только бы голос родной услышать.

— Чего тебе?

TARAS цветок среди моего хлама.

****

— Сука ты, Малышева.

— И тебе привет, Синицын, — отвечаю и отворачиваюсь от ироничного взгляда Паши.

Я слышала, что при разрыве отношений существуют пьяные звонки. Откровенные признания. Но, Господи, какие у нас с Марком отношения? Недельная дружба. Секс в лесу?

— Вместо того, что посмотреть фильмец, порубиться в контру и потрахаться, я сижу и бухаю. И кто в этом виноват?

— Ну разумеется я. Ты не мог просто поехать домой?

Обязательно надо было свернуть до ближайшего бара, чтобы пропустить бутылку пива, другую. Глотать дерьмовое пойло с мыслью, что девушка ему первый раз отказала. Смотрите как, какая цаца.

— Ты меня взбесила. Чтобы не убить тебя, я должен был снять напряжение, — объясняет он, а я пытаюсь подавить улыбку.

Но улыбка и сама сходит с губ, когда приходит мысль, как он снимает напряжение. Сердце замирает, когда я задаю вопрос онемевшими губами:

— И сколько телок уже поскакали на твоем члене?

Даша. Даша. Ну что за вопросы? Он не твой. Забудь.

— Одна сексуальная пышечка, если ты не помнишь, — еле шевелит он языком, а на меня накатывает, без отчётливое облегчение. Ну да, Даша, ты же вроде забыть его собиралась, а не ревновать? – Все соки из меня тварь выдавила своей пизденкой. Забыла, как кончала три раза. Я к тебе со всей душой, а ты…

— Душа чуть выше паха, если ты не знал, — как бы невзначай замечаю я, и ложусь на подушки, прикладывая ладонь к своему животу. Глажу выше, словно вспоминая, как это делал Марк. Вот я слышу его голос в ухо и кажется, что места, которых он касался так и жалит огнем. А трогал он почти везде.

— Ну, вот у тебя добрая душа? — спрашивает он, и тут же продолжает. – Но ты меня толкнула на порочный путь пьянства.

— Ой, Марк, — фыркаю я. – Еще скажи, что это я пихала твой член в задницы других девушек.

— Нет, но вон те парни за соседним столиком косятся на мою, — выделяет он слово, — задницу. Если ты меня не заберешь, девушки всего мира потеряют в моем лице еще одного натурала. Ты сможешь с этим жить, Даш?

— Для пьяницы, ты весьма бодро болтаешь, — еле сдерживаю смех, представляя, как Марк наденет стринги и будет щеголять на каблуках с плакатом.

«В моем пидорасизме прошу винить Малышеву!»

— Да, могу еще и машину водить, — напирает он, пусть и не выговаривая каждый звук. — А когда, ты будешь опознавать мой труп, то найдешь записку, что все из-за тебя.

Он сказал так туманно, что я не могу определить, шутит он или нет. Но рисковать тем, что он может сесть за руль пьяным, я не могу. Не могу же?

«Оправдания?»

Я просто помогу. Последний раз.

— Это шантаж.

— Ага, — слышу его улыбку.  -  В чистом виде. Приезжай. Обещаю, что руки распускать… буду.

— Смотри, не перепутай меня с одним из своих голубых дружков.

— Я тебя ни с кем не перепутаю. Дашка… — последнее слово он произнес так медленно, что по телу потекло плавленое золото, скапливаясь где-то под ребрами. Там, где отчаянно рвется наружу сердце. – Адрес я скинул твоему педику.

Хочу спросить откуда у него номер Паши, но не успеваю. Этот алкаш уже отключился.

— Вон, он урод! Только не говори, что поедешь!

Слышу раздражение в голосе соседа, и сама понимаю, что опять наступаю гордости на горло. Просто растеклась лужицей, только услышав любимый голос. Но я ведь не скажу этого так прямо. Я буду убеждать все и каждого, что это…

— Это просто услуга. Если он умрет, я точно не смогу его ненавидеть. Не смогу забыть.

— Даша, — поднимается Паша, когда я уже занимаюсь в темноте розыском своих вещей. Слепо моргаю, когда комнату заливает бледно-желтый свет.

— Не бурчи. Я туда и обратно.

— Даша. Он поспорил на тебя. Два раза. – Откуда он знает про второй? — Не удивляйся. Ваш спектакль слышала вся общага.

— Он проиграл и…

— Да, что ты его оправдываешь! Он регулярно тебя оскорбляет! Он трахает других как животное! Что, скажи мне! Что он должен сделать, чтобы ты его возненавидела?