Марк замолкает, но в лифте находит мой взгляд в отражении зеркальной стены. И прямо кожей чувствую, что он гадость собирается сказать:

— Ах, обмануть меня нетрудно!..

Я сам обманываться рад!

Я расширяю глаза. От злости и обиды внутри растет гнев. Скидываю с себя руку Марка, почти не обращая внимания, что он чуть не валится с ног.

— Удивительно, что ты читал Пушкина! – зло выговариваю.

— Не ты ли мне говорила, что я умнее чем кажусь.

— Не помню, — выхожу из кабины на его двенадцатом этаже и жду, когда выберется, придерживаясь за стены, сам Марк.

— Давай быстрее, алкаш! Я спать хочу!

Резко вскрикиваю, когда он резким броском змеи, вдавливает меня в стену. Стискивает плечи. Коленом раздвигает ноги.

Черт!

Я бы и не против такого расклада, не реши для себя, что пора закрывать поток этого вируса, что пожирает мой мозг!

— Убери руки! Я же сказала: «все»! — возмущенно кричу я, а эхо от стен подъезда отбивается. Шаром пинг-понга в пульсирующий от страха и предвкушения висок.

— Не верю, — опаляет Марк лицо дыханием виски, поражающим нервные окончания. Пошло вытаскивает язык, пока я захлебываюсь заполошным дыханием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что? – еле выговариваю и задерживаю дыхание, когда он ведет влажную дорожку от подбородка до носа. – Что ты несешь? Прекрати!

— Не верю в твоё лживое «все». Зачем ты приехала, Даш? Зачем повела меня в квартиру?

— Ты же пьяный и я думала… — глупое оправдание в которое я, уже и сама не верю. Особенно когда его наглые руки спускаются с плеч на локти. Буквально вынуждают обнять себя за шею.

Во рту мгновенно пересыхает, когда он чуть приподнимает меня над полом сильно вдавливаясь коленом в промежность.Опаляет синим огнем глаз.

Я невольно думаю, что у наших детей были бы чудесные яркие глаза. Но тут откидываю это мысль, открыв рот, от изумления.

Его лицо так близко. Запах так душит. Желание быть его выбивает из колеи. А пол стремительно уходит под ногами, когда слышу сиплое и грубое:

— Не настолько пьяный, чтобы не трахнуть любимую девушку. Не настолько тупой, чтобы понять, что она этого ждет.

Feel It  Michele Morrone (как мне нравится эта мелодия)

Марк он, как белое вино.

Терпкое, сухое. Сначала аромат. Сладкий, пьянящий, вызывающий улыбку. Первый глоток ощущается с горечью, стягивает небо.

Но стоит сделать второй...  Ты сразу ощущаешь, как горячая влага стекает по стенкам горла, распространяет жар в грудной клетке и в одно мгновение растворяются. Проблемы. Страхи. Комплексы. В теле чувствуется легкость. Смелость. Свобода.

И самое главное ты жаждешь выхлебать всю бутылку и не останавливаться.

Именно таким мне представляется Марк сминающий мои губы алчным ртом.

Марк. Его случайные слова. Его настойчивые, смачные поцелуи. Его жадные касания. Его колено, что так и натирает мне промежность. Все это настолько нужно мне сейчас, что я и сама сбрасываю сумку и ласкаю пальцами волосы, шею. Плечи, что до неприличия одеты.

И я понимаю, что готова. Да, готова пригубить всю бутылку прямо здесь и сейчас. Не останавливаться, даже если ноги будет подкашиваться. Не отказывать Марку, даже если разум будет кричать «Беги».

И, тем не менее, пока он старается одной рукой задрать мой свитер, другой сжимает ягодицу, буквально вдавливая в меня свой член через пару слоев ткани. У меня возникает вопрос.

— А почему мы не идем к тебе?

Ну а что. Все таки квартира рядом. Смысл щеголять с голым залом напротив лифтов?

Марк замирает, утыкается мне в лоб и тяжело вздыхает. Признается:

— Там срач.

— Ну, не может же быть там все так страшно, — наклоняюсь я и поднимаю сумку. Главное, чтобы тараканов не было. А кровать думаю, найти можно.

Марк проводит рукой по волосам, выругивается. Потом ведет меня по коридору, два раза поворачивая, пока мы не оказываемся у черной, железной двери. Он открывает ее и щупает выключатель, затягивая меня внутрь.

И на миг мне почудилось, что я сейчас попаду в какой-то неведомый портал. В волшебный мир похоти и вожделения, где правит Марк.

Но я ошиблась. Снова. И запах прокисшего молока быстро вернул меня в реальный мир.

— Охренеть, — разглядываю я залежи грязной посуды и горы коробок с пиццей. Потом перевожу взгляд на Марка. – Думается мне сюда девушек ты не водишь. Или все-таки мы найдем пару свежих трупов заблудившихся, юных душ?

Марк хохочет, но тут же чуть не валится с ног, удержавшись рукой за стену. Резко бледнеет.

Просто отлично. Вместо секса мне придется бегать с тряпкой и тазиком.

И почему эта перспектива меня не оскорбляет.

«Потому что ты влюбленная дура», — решает внутренний голос. Даже не поспоришь.

Пока я разговариваю с собой Марк бежит в туалет. Там с характерными звуками отчищает организм от лишнего и даже пытается мне улыбнуться. Но новый приступ рвоты окончательно дает понять, что секса сегодня не будет.

Ты не будешь знать человека, пока не увидишь его в разных состояниях. Говорила мне бабушка. Уж не знаю, что еще я могу сделать. У Марка, но все равно есть чувство, что он мне чужой. Что через пару дней ему наскучит возиться с пухлой.

Нахожу среди завалов аптечку и бутылку минералки. Выдавливаю пару таблеток угля и несу Марку, перешагивая через его сваленную в кучу одежду.

Пока Марк умывается я смотрю на обстановку очень дорогой квартиры.

Ничего другого от этого жилого комплекса я не ждала. Но думала, что Марк выберет себе жилье поскромнее.

— Ты ее оплачиваешь? Квартиру я имею в виду, — возвращаю взгляд Марку, наблюдая как он закидывает таблетки и запивает водой.

— Не-а. Пока в клубе дерусь, она моя. Как перестану, буду искать новое, — рассказывает он, встряхнув головой как собака, сбрасывает капли с волос. – Пустишь к себе переночевать?