не поверила Ирина. — Если бы ты ни о чем не думал, твое сердце было бы спокойно. А оно часто и сильно бьется.

Он промолчал. Но она продолжала настойчиво допытываться:

— Ты жалеешь о том, что произошло?

— Нет, — подумав, ответил он. — В конце концов, не могу же я вечно…

Михайло не договорил, но Ирина не стала его расспрашивать. Она чувствовала, что он думает не о ней в эту минуту, но что все-таки ему было хорошо с ней минувшей ночью. И пока ее это устраивало.

Они снова надолго замолчали. А потом она заговорила о том, о чем думала сама, и что не давало ей покоя.

— Послушай, а это правда, что говорят о твоей матери?

Михайло не ожидал такого вопроса и даже вздрогнул. Резко спросил:

— И что же о ней говорят?

— Что она ведьма, — сказала Ирина. — И может превращаться в молодую красивую женщину, как только пожелает этого.

— И кто так говорит? — помолчав, спросил он.

— Все, — просто ответила она. — С кем я только ни разговаривала в Куличках.

— И Олег с Мариной тоже? — взволнованно спросил Михайло.

— Они нет, — неохотно ответила Ирина. — А Марина так вообще запретила мне говорить на эту тему. Сказала, что все это чушь, и может тебя обидеть.

— Она права, — сказал Михайло. — Это несусветная чушь. Моя мать не ведьма. А молодой и красивой я видел ее только в своем детстве, очень давно. Это все, что я могу тебе сказать. И давай больше не будем говорить об этом. Если ты не хочешь меня обидеть и поссориться со мной.

— Не хочу, — приникая к его груди, прошептала Ирина. — Я только хочу вечно быть молодой и красивой…

Но последние слова она произнесла так тихо, что Михайло их не расслышал.

— Тебе пора возвращаться, — сказал он. — Солнце взошло.

Что-то в его голосе не позволило Ирине возражать. Она неохотно поднялась, не спеша начала одеваться, давая Михайло возможность полюбоваться на ее тело. Но он смотрел в другую сторону. Туда, где над кромкой леса медленно всходило большое яркое солнце. Оно уже слепило глаза, но Михайло не отводил своего взгляда, словно у него было орлиное зрение. Сходство с этой птицей ему придавало и то, что он не имел привычки оглядываться через плечо даже в том случае, если позади него находился хищный зверь. Михайло был настолько уверен в себе, что не боялся нападения. Но Ирина не знала этого. Она удивилась.

— Как ты можешь смотреть на солнце? — спросила она, надевая трусики. — Мне оно выжигает глаза. Научи меня!

Но если она хотела привлечь к себе внимание, пока еще была голой, ей это не удалось. Михайло так и не посмотрел на нее, пока она не надела юбку и майку. И ничего не ответил на ее пожелание, словно не услышал его.

— Я провожу тебя до оврага, — сказал он.

— А почему не до дома? — капризно спросила она. — Не хочешь, чтобы нас видели вместе?

Однако он снова промолчал. И они пошли. Михайло шел быстро, Ирина едва успевала за ним. Выглядело это так, будто это она провожает Михайло, а он спешит уйти от нее, чтобы остаться одному. Когда Ирина пыталась его о чем-то спрашивать, Михайло отвечал коротко и односложно. Вскоре Ирине это надоело, и она тоже умолкла. Так, в полном молчании, они и дошли до оврага. Михайло остановился перед мостиком.

— Дальше я не пойду, — сказал он.

— А поцеловать на прощанье? — с насмешливой улыбкой произнесла Ирина. Она пыталась показать, что ей безразлична его холодность, но это было не так. В действительности она была обижена и сильно злилась. А когда Михайло не ответил и не сделал даже попытки поцеловать ее, она не выдержала и спросила: — Когда мы снова увидимся?

Михайло посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. Потом спросил с некоторым удивлением:

— Разве ты не замужем?

— Я? — изобразила изумление Ирина. — Нет.

— Тогда зачем тебе ребенок? — во взгляде Михайло появилось недоумение. — Я тебя не понимаю. К чему все это?

— Женщина должна быть загадкой для мужчины, — с улыбкой произнесла Ирина. — Иначе ему будет скучно с ней. Считай, что это моя тайна. А если хочешь разгадать ее, то тебе придется встретиться со мной вновь.

— Я подумаю об этом, — серьезно сказал Михайло.

И, не произнеся больше ни слова, он развернулся и пошел прочь, оставив Ирину в одиночестве и почти в ярости. Показав его удаляющейся спине средний палец, что считалось в городе неприличным и даже оскорбительным жестом, она направилась в противоположную сторону, к дому бабки Матрены, надеясь, что та еще спит и не заметит, что Ирины не было всю ночь.

Но ее надежды не оправдались. Когда Ирина прошла через калитку во двор, бабка Матрена сидела на крыльце дома и как будто поджидала ее. Она отчаянно зевала, часто клюя носом. Было похоже на то, что она провела здесь всю ночь. Увидев Ирину, она в первое мгновение даже потеряла дар речи, настолько старуху изумил ее внешний вид.

— Это ты где всю ночь шлялась, девка, да еще в таком непотребном виде? — возопила бабка Матрена, когда способность говорить вернулась к ней. — Просто стыд и срам!

— Молилась, — дерзко ответила Ирина. У нее было плохое настроение после неопределенного расставания с Михайло, и она не стала подбирать выражений и притворяться паинькой. — Кстати, передаю вам благословение отца Климента. Еще он просил сказать, что кровь не водица, и вам стоит помнить об этом.

Бабка Матрена была так поражена этими словами, что только и смогла произнести:

— Не бреши, охальница!

— Вот тебе крест! — Ирина размашисто перекрестилась. — Клянусь святой троицей!

И старуха, обычно наотрез отрицающая христианскую веру со всеми ее догмами и символами, поверила.

— С ума сошел братец на старости лет, — горько пожаловалась она неизвестно кому. — Уже девок начал приваживать. Хорошо, что наши родители не дожили до этого дня. То-то стыда бы им было!

Но Ирине было скучно слушать ее причитания. И она направилась мимо старухи в дом.

— Ты куда? — спросила бабка Матрена.

— Спать, — ответила Ирина. — А то мочи нет, так глаза слипаются.

— Погоди, — сурово потребовала старуха. — Или думаешь, зачем я тебя, на крыльце сидючи, всю ночь поджидала?

— Откуда мне знать — равнодушно сказала Ирина. — Может быть, у вас бессонница.

Бабка Матрена гневно посмотрела на нее, но сдержалась.

— Участковый на ночь глядя заявился, — сказала она. — Начал стучать в дверь, разбудил меня и давай расспрашивать о тебе.

— И зачем это я ему понадобилась? — поинтересовалась Ирина, зевая.

— У него сын пропал, — скорбным тоном сообщила