– Ну и где эта Каменка? Далеко отсюда?

– Да не… Километров двадцать пять будет. Как из поселка на трассу выедете, налево повернете. На развилках – еще налево. А там указатель увидите. Я отчего эту Каменку знаю-то? У меня там у зятя свояк летом живет, дачу держит… Места для дачи – ну просто замечательные! И воздух, и лес, и речка, и парного молока можно взять…

– Спасибо, спасибо! Я все поняла. Спасибо…

– Ага, ага. Только, уж извините, я не спросила… Сами-то вы кто будете? Как Май Михалне передать? Что-то не признала я вас, зрение совсем никудышное стало…

– Да ничего не надо передавать. Я потом сама к ней зайду.

– А, ну ладно. Заходите, конечно. У нас редко гости-то бывают. Май Михална все время в отъездах, а я день-деньской одна, одна… Даже поговорить не с кем…

– До свидания!

– Ага, счастливенько вам…

Соня села в машину, отъехала немного от Майиного дома и остановилась. «Ну, и чего теперь? – подумала она. – И впрямь, что ли, в эту Каменку рвануть?» Только вопрос – зачем?.. Что она этой Наталье скажет? Как представится? Я знакомая вашего бывшего мужа? Или любовница? А может, я его пленница, спасите меня от него, он мой паспорт забрал? Собирается в Венецию повезти, а я изо всех сил сопротивляюсь? Так сопротивляюсь, что вчерашнюю ночь в его постели провела? Фу, глупости…

Но и не поехать – тоже нельзя… Нельзя, и все. Прямо как леший в спину толкает, говорит: заводи мотор, чего на полдороге встала? Просто наваждение какое-то… Не много ли с нее наваждений за эти последние дни?

Господи, да что за сомнения! Всего каких-то двадцать пять километров, да на такой машине… Это ж плевое дело по времени… Все, едем. А дальше – будь что будет».

Соня рванула с места, лихо посигналила у шлагбаума. Миновала лесок, насквозь просвеченный утренним солнцем, вырулила на трассу. Теперь, значит, налево… Хорошо, что об эту пору машин мало, рули – не хочу. Так, тихо… Мимо поста ГИБДД надо паинькой проползти, прав-то у нее нет… Даже паспорта нет. Доказывай потом, что ты не верблюдица…

Вот и развилка. От развилки – еще налево. О, вот и неприятности начались… Дорога пошла такая, что на колдобине запросто можно было из машины вылететь. «Нет, а как они тут весной-осенью ездят, интересно? – подумала Соня. – Тоже мне, дачные места…

Плюх-плюх, из ямки в ямку, прости меня, красный кабриолет, оскорбила твое достоинство. Вот и указатель нарисовался – «Каменка». Надо направо повернуть… Еще немного – под горку… Ты уж потерпи, гордая машинка, наверняка чуть-чуть осталось. Если картофельное поле пошло, значит, жилье уже рядом».

Действительно, за рощицей, с горки, открылось глазу премиленькое поселение, образчик для пасторального пейзажа. Прямые улочки, дома-пряники, утопающие в зарослях черемухи палисадники. Дома в основном крепко-бревенчатые, лишь кое-где выпучиваются из общего ряда воображалы, украсившие себе фасад белым сайдингом.

Соня лихо скатилась с горки, поехала по первой попавшейся улице, досадуя на себя – где ж тут искать эту Наталью, в котором доме?.. Наверняка Майина словоохотливая домработница знает, у нее ж тут этот… родственник какой-то живет, то ли шурин, то ли деверь! Зря сбежала, заторопилась, надо было выпытать все до конца!

Пожилая тетка в сатиновом халате шла от колонки с полными ведрами, разглядывала красную невиданную машину во все глаза. Соня притормозила, спросила вежливо:

– Простите…

– Ай?.. – испуганно шарахнулась тетка, расплескав воду. – Чевой?

– Простите, говорю… Не подскажете, где здесь живет Наталья… Наталья…

– Кака Наталья? Кого ищете-то? Фамилия как?

– Не знаю… Хотя… Оленина, наверное.

– А… Знаю, знаю… В девах-то она Северцева была. Знаю, у ей еще недавно сынок помер…

– Да-да… Так где она живет?

– Так недалеко, недалеко живет! Счас обскажу, как проехать…

Тетка поставила ведра на землю, обстоятельно заправила под платок мокрые от пота жиденькие космы, выставила руку вперед ленинским жестом:

– Значица, так. Сейчас все прямо поедешь, потом около магазина налево завернешь. Потом опять все прямо, прямо, мило лущихиных огородов… И там увидишь – отдельно три дома стоят. Тот, который самый справный, и есть Натальин.

– А как я определю, что он самый справный?

– Ай?..

– Ладно, поняла… Ничего, разберусь как-нибудь. Спасибо…

– А ты кто ей будешь-то, девушка? Что-то не припомню тебя… Не из здешних, нет?

– Нет, не из здешних.

– А за какой надобностью тебе Наталья-то?

– Да я бы и сама хотела знать, за какой надобностью… – вздохнув, пробурчала Соня себе под нос.

– Чевой? Не слышу, чего говоришь… А может, дачу себе присматриваешь? Если так, вон Гороховы дом продают… Хороший дом, пятистенок. Сами-то в город подались, к внукам, а огород бурьяном зарастает. Как зимой уехали, больше и не появились, а мне наказали – если, говорят, Лексевна, будут спрашивать под дачу, так ты покажи… А никто и не спрашивает особо…

– Нет, мне дачу не надо. Спасибо вам, всего доброго! – улыбнулась Соня тетке, трогаясь с места. Надо же, какие они в этих краях любопытно-словоохотливые!

Так. Надо запомнить. Прямо, потом около магазина налево, потом мимо каких-то там огородов… Не заблудиться бы. А впрочем – тут не дадут заблудиться. Тем более и фамилия девичья у Натальи выяснилась – Северцева.

Так, эта одноэтажная халупа с вывеской и есть магазин, надо полагать. Теперь налево. Потом, тетка говорила, все прямо и прямо. А огороды где? Может, за этим длинным забором и есть огороды? И спросить не у кого – ни души вокруг. И забор как-то неожиданно закончился… А вот, похоже, и три домика, которые отдельно стоят. А самый справный наверняка вот этот, с резными наличниками, с буйными пионами в палисаднике. Как раз и калитка открыта…

Соня вышла из машины – сердце зашлось от страха, ноги будто к земле приросли. Может, уехать отсюда, пока не поздно?

– Здравствуйте… Вы, наверное, ищете кого-то? Заблудились, да?

Женщина в проеме калитки – улыбчивая, простоволосая. Плечи загорелые, ситцевый сарафан в белый горошек. Но с виду не деревенская, нет. В глазах не любопытство, а обычный вежливый интерес.

– Нет, я не заблудилась. Мне нужна Наталья Северцева. То есть Оленина…

– Это я. Еще раз здравствуйте. Проходите, не бойтесь, собаки у меня нет. Была, да похоронила недавно, теперь вон будка пустая стоит. Проходите, проходите…

И снова – улыбка. И морщинки у глаз – гусиные лапки. Но лица совсем не портят, а будто наоборот, светлее его делают. И глаза яркие, нежно-фиалковые, в обрамлении густых коротких ресниц.

Приятная какая женщина. Про таких говорят – со следами былой красоты. И фигура вполне сохранная, в нужных пропорциях к возрасту располневшая. «Сколько ей, интересно? – подумала Соня. – Лет сорок, сорок пять?»