— Пойдем, Ивернес, — сказал Трей. — Нанесем визит вежливости потрясателю вселенной.

— Моему повелителю нет необходимости совершать визит, как если бы демон был сюзереном вашего высокоблагородия, — заметил Ивернес. — С позволения повелителя я приглашу демона к вашему высокоблагородию, он ничего не заподозрит.

— Нет уж! — возразил Трей, и на губах у него заиграла ядовитая усмешка. — Он полагает себя сюзереном всего сущего, так окажем ему должные почести, в первый и последний раз. Пошли!

И они пошли. Ивернес показал дорогу, Трей распахнул дверь и прямо с порога метнул заклятие покорности. Получи, потрясатель!

Демон сидел на смятой и незастеленной постели (никакого понятия о дисциплине!), половину постели занимала грязная, вонючая и изорванная хламида (о гигиене тоже никакого понятия), вся изрисованная непонятными мелкими значками.

— Это и есть заклинания? — спросил Трей, обращаясь к Ивернесу.

— Да, это они, мой повелитель, — ответил Ивернес. — Демон записал их своими буквами и как-то исказил запись, чтобы прочесть ее мог только он.

Краем глаза Трей заметил похожую надпись на стене, состоящую из примерно таких же значков.

— А здесь, надо полагать, демон тренировался, — констатировал Трей. — Так, демон?

— Так, — ответил демон.

— Так, повелитель, — поправил его Трей. — Ивернес, всыпь-ка ему пару горячих, будем тренировать почтительность.

— Да, повелитель, — кивнул Ивернес. — Сейчас схожу за плетью.

— Нет времени, — остановил его Трей. — Сними с себя пояс и воспользуйся им.

— Да, повелитель, — повторил Ивернес и снял с себя пояс.

— Демон! — повысил голос Трей. — Нагибайся и задирай хламиду, сейчас будешь учиться хорошим манерам.

Демон покорно выполнил требуемое. Ивернес хорошенько размахнулся, веревочный пояс просвистел в воздухе и оставил красную полосу на тощей и мускулистой заднице демона. Даже странно — такой противный живот и такая привлекательная задница, необычное сочетание.

— Теперь ты понял, раб, как надо обращаться к воителям? — спросил Трей. — Демон, я к тебе обращаюсь!

— Понял, — ответил демон.

— Понял, повелитель! Ивернес, еще четыре удара!

Импровизированная плеть свистнула еще раз, на заднице демона нарисовался красный крест. Еще два удара, и крест получил две дополнительные перекладины: одну горизонтальную, повыше, и одну наклонную, пониже. Демон принимал наказание стоически, без единого стона.

— Подожди, Ивернес, — сказал Трей. — Раб-демон, как ты должен обращаться ко мне?

— Повелитель, — ответил демон.

— Прекрасно. Скажи мне, раб, правда ли, что ты — потрясатель вселенной?

— Да, повелитель, — ответил демон.

Трей захохотал. Это было невероятно, потрясающе смешно — легендарный потрясатель вселенной стоит, согнувшись в позе ожидания, его голый зад украшен свежими следами плети, и он все равно не отрекается от роли потрясателя. Причем не отрекается он словами «да, повелитель». Вряд ли древние пророки предвидели такого потрясателя вселенной.

— А теперь, раб, ты внятно и с выражением прочтешь все заклинания, что записал на своих грязных тряпках. Причем прочтешь их не так, как записал, а так, чтобы я понял, что ты имел в виду, их записывая. Начни с того, что написано на стене.

— Сосите крюк, пассивные любовники, владеющие магией, — прочел демон.

— Какой крюк? — не понял Трей. — Зачем его сосать?

— Я ошибся в начертании одного символа, — пояснил демон. — Я не стал исправлять ошибку, по-моему, так даже смешнее.

— Не вижу в этом ничего смешного, — заявил Трей. — Ивернес, может быть, ты понимаешь, что он имеет в виду?

— Кажется, понимаю, повелитель, — ответил Ивернес. — В той стране, откуда пришел демон, пассивная роль в мужской любви считается оскорбительной и позорной.

— А, вот оно в чем дело, — сказал Трей. — Он хотел оскорбить сэра Людвига. Непонятно за что, но это обычное дело, рабы не имеют понятия о логике. Что ж, раб, теперь я знаю, как тебя наказывать. Подойди ко мне и встань на колени. А ты, Ивернес, поможешь мне с другого конца.

Войдя в свои апартаменты, Бригитта почувствовала себя жутко уставшей, все, что ей сейчас требовалось, — вымыться и лечь спать. Рабыни-служанки приготовили теплую ванну, Бригитта погрузилась в нее, и это было настоящим блаженством. Вот только служанки отвлекали глупыми вопросами. Что было в овраге, правда ли, что там творилась страшная боевая магия, сильно ли испугалась Бригитта, откуда у нее синяки на шее, на спине и на пояснице?

— Отстаньте от меня, дуры, — сказала Бригитта. — Вы мои слуги, а я ваша госпожа, не вам требовать от меня ответа, я ведь могу и наказать за непочтительность. Попрошу Ивернеса прислать подмастерьев…

Глупые служанки попадали на колени по обе стороны от ванны и испуганно заголосили дуэтом. Некоторое время Бригитта наслаждалась их унижением, а потом ей надоело, и она велела им замолчать.

— И вообще, оставьте меня, — сказала она. — Подите прочь и никому не рассказывайте, что увидели, в особенности о синяках. Я буду держать ответ только перед повелителем, и больше ни перед кем. А если узнаю, что кто-то из вас проболтался — попрошу повелителя, чтобы вас обеих зачистили.

— Пощади, госпожа! — воскликнула рыжая. — Позволь, я заглажу свою вину, позволь подарить тебе наслаждение.

— Не сейчас, — отрезала Бригитта. — И вообще, я вроде ясно сказала — вон отсюда! Я позову вас, когда надо будет слить воду.

Наконец-то Бригитта осталась в одиночестве. Она погрузилась в теплую воду, так что над водой оставалось только лицо, она наслаждалась отдыхом, вода нежно ласкала ее уставшее и избитое тело.

Глупые девки, они думали, что, произнося слово «повелитель», Бригитта имеет в виду лорда Хортона. Они еще не знают, кто теперь истинный повелитель Бригитты, и никто не знает этого, кроме его самого и еще Ивернеса. Ничего, скоро вся вселенная узнает того, кому суждено ее потрясти. Как там говорится в пророчестве? Все изменится, все перевернется, ничто не останется таким, как было. Павел станет как минимум герцогом, а то и императором, он совершит великую зачистку, пройдется огнем и некромантией по всей стране. Лишь избранные переживут потрясение, и для них демон установит новые справедливые законы, настанет всеобщее счастье, и никто не уйдет обиженным. И начнется род лорда Павла, это будет величайший и знаменитейший род во всей вселенной, и родоначальницей его станет бывшая рабыня по имени Бригитта.

Она лежала в ванне и предавалась мечтам, пока вода не остыла. Тогда Бригитта вылезла, вытерлась, надела чистую одежду и вдруг поняла, что больше не хочет спать. Усталость исчезла, вода смыла ее без остатка. Бригитта даже есть не хотела, хотя сегодня не обедала и не ужинала. Все, что ей нужно было сейчас, — быть рядом с любимым, это воспринималось как голод, не тот голод, что утоляется пищей, а совсем другой, но ничуть не менее острый. Наверное, легендарные ночные кровопийцы так же страдают без холопской крови, как Бригитта сейчас страдает без общества демона Павла. Между ними зародилась великая любовь, такая любовь, которая не только понуждает разделять постель и плодить потомков, но и сливает души возлюбленных воедино, так, что путь судьбы одного становится путем судьбы другого. Судьба Бригитты влилась в судьбу Павла, как маленький ручеек вливается в большую реку, так, одна большая река, Бригитта точно знала, протекает в двух днях пути от замка, отделяя владения… Впрочем, кому какое дело, как зовут этих двух баронов? Грядет великое потрясение, великая зачистка, и все, что было до того, забудется и порастет свежими путями судеб, как перепаханное поле зарастает растениями, что посадили холопы в новом году. Для насекомых, копошащихся на грядке, холоп с лопатой — потрясатель их маленькой вселенной, а для людей таким холопом с лопатой станет Павел. А Бригитта будет помогать ему в меру своих сил и своего разумения.