В Кахулаве он должен отыскать и вызвать на поединок Леопарда-Хранителя, стража древнего знания, дабы коснуться талисмана и обрести высокую власть судить добро и зло, будучи прежде судим сам.

Вернувшись сюда, он должен добыть корону, ныне вознесенную ввысь.

Тот, кто вернется победителем во всем, — да будет императором!

Скорее, подумал я, он присоединится к Великому Духу. Кто из смертных сможет все это выдержать? Каждое из испытаний уже давно считалось почти невозможным. И все же я знал, что ни от чего будет нельзя уклониться, что все, о чем объявил герольд, должно быть и будет выполнено в точности, как он сказал. И среди этой толпы здесь, внизу, находится человек, который в конце концов будет стоять там с короной в руках, сколько бы жизней ни было положено в попытках ее достичь.

Перед ступенями, на которых стояла высшая знать, столпились те, кто вызвался пройти испытания. Я знал, что многие из них отправились в путь еще до того, как Хабан-джи действительно умер, — когда поползли первые слухи о его угасании. Теперь они собрались здесь, каждый стоял в группе соотечественников — в лучших одеждах, вооруженный, уже сейчас первый среди своих товарищей.

Мне, стоявшему далеко позади, все они казались одной массой воинских париков, появлявшихся или снова исчезавших при малейшем движении толпы. Я слышал, как рядом со мной называли некоторые имена, но все они, кроме Шанк-джи, были мне незнакомы.

Леопард пошевелился, и внезапно гул толпы стих. Хотя звучание малых мобилей продолжало висеть в воздухе, великий зазвенит теперь лишь во время последнего испытания.

Гладкий зверь заструился вниз по ступеням. На солнце его мех отблескивал лазурью, молочно-серые глаза матово светились. Он подошел к кандидатам. Толпа попятилась, меня чуть не вытеснили в улочку, выходившую на площадь. Я уже не мог видеть происходящее, но знал, что леопард начал поиск.

Я слышал нарастающий гул. Группа фноссийцев расступилась перед леопардом, и тот единственный, кого он выбрал, взошел на вторую ступень, чтобы встать перед своей королевой, которая приветствовала его как своего бойца и вложила в его нетерпеливые руки эмблему этого поиска. С этого мгновения и дальше он свободен от всех прочих требований к нему, устремленный к стоящей перед ним задаче.

К нему присоединились избранники из Азенгира и Твайихика. Затем Шанк-джи, которого нельзя было считать рядовым участником состязаний. Снова поднялся ропот. Пока еще не вышел кандидат, представляющий мою страну, хотя я раньше заметил несколько добровольцев из Кахулаве.

Толпа за спиной у групп избранников снова зашевелилась, и меня опять оттеснили назад. Алитту с Равингой я уже потерял из виду. Вокруг меня стояли вапаланские горожане среднего достатка, обмениваясь замечаниями в своей отрывистой манере. Из того, что я услышал, я понял, что леопард прошел мимо всех представителей Кахулаве, словно их вообще не существовало, и теперь вступил в плотную толпу.

Я видел рябь на ее поверхности, отмечавшую продвижение зверя, люди расступались перед этим воплощением императорской власти. Затем волнение достигло того места, где стоял я.

Мужчины и женщины расступались, чтобы дать пройти животному, приближающемуся с достоинством самого императора. Он остановился — передо мной.

Серебряные, как луна, глаза изучили меня, окинув взглядом с головы до ног. Взгляд этот остановился на подвеске, которую я сегодня осмелился надеть. Леопарды и песчаные коты не связаны кровными узами. Леопарды поколениями охотились на песчаных котов вместе с вапаланцами. Я увидел, как зверь чуть оскалился, обнажив угрожающе блеснувшие клыки. Тем не менее он лишь мгновение промедлил, прежде чем шагнул прямо ко мне и завыл, словно завидев добычу, хотя, выбирая остальных, он так не кричал.

Народ стремительно отхлынул от меня, и я остался один на один с леопардом. Он снова посмотрел мне в глаза и, как бы мне ни хотелось ускользнуть в одну из боковых улочек от него и оттого, что означал его интерес ко мне, я осознал, что бегство уже вне моих возможностей. Между мной и ступенями, где стояли четверо уже избранных, был свободный проход, и леопард двинулся туда. Даже не надеясь перехитрить судьбу, я последовал за ним.

Вокруг звучала речь с акцентами всех королевств. Мне было интересно, случалось ли подобное прежде, и обидно, что это случилось со мной. Я был не из юношей, закаленных патрулированием пустынь, высоко ценимых собственным Домом или кланом. Те, с кем мне придется соревноваться, отличаются от меня, как солнечный жар от ночной прохлады.

Я подошел к кахулавинцам и, хотя некоторые из них уступили мне дорогу, один из них упорно преграждал мне путь. Он повернулся ко мне лицом, и я понял, что он, мой брат, смотрит на меня не с обычным презрением, а с чем-то граничащим с ненавистью. Я видел, как его руки, свободно висевшие вдоль тела, сжались в кулаки, словно на рукоятях оружия. Глаза его сузились, сдерживая затаенные чувства. Мы словно оказались давними врагами, а не людьми одной и той же крови.

Леопард прошел мимо него и снова улегся на ступенях неподвижно, как статуя. Но Каликку не подвинулся, чтобы дать мне пройти. Было ясно, что он собирается помешать мне присоединиться к остальным избранным судьбой — или прихотью зверя.

— Он — слуга! — закричал он, и все вокруг прислушались в мгновенно распространившейся тишине. — Он — всего лишь пастух, перевозчик грузов! Он недостоин…

Затем он обернулся и обратился прямо к королеве, которая, привлеченная странностью этого выбора, спустилась на пару ступенек:

— Великая госпожа, этот человек — бесчестие для Кахулаве! Это неправильно, он, должно быть, избран, чтобы опозорить весь наш народ! Такой выбор, конечно, не может быть сделан!

Теперь рядом с королевой Аломпрой Эаканной встал герольд, который и ответил:

— Замолкни! Не нам определять, кто достоин оспаривать корону! — Он почти коснулся рукой головы леопарда. — С самого начала он и его сородичи выбирают тех, кто будет проходить испытания. Или ты смеешь спорить со служителем Высшего Духа? Даже азенгирский раб, будучи отмечен как соискатель, получит эту возможность.

Мой брат не мог протестовать дальше, но его глаза сообщили мне о бушующей в нем ярости. Один из его товарищей схватил его за плечо и рванул в сторону, наконец освободив мне путь. Мне хотелось закричать, что большая часть сказанного Каликку — правда. Я несведущ в воинских делах, я был слугой даже в доме собственного отца. Но я знал, что это мне не поможет. Моя судьба решилась, когда леопард остановил на мне свой взгляд.

Таким образом, в сопровождении личной гвардии королевы Аломпры я вернулся в дом Равинги за своими вещами. Я не видел никаких признаков присутствия Мурри и надеялся, что он хорошо спрятался. А что кукольница сумет как-нибудь вывести его из Вапалы, я не сомневался.

Она уже собрала и упаковала мои вещи, которые я вынес из пустыни, но теперь они были завернуты в отличное новое одеяло, а также приготовила для меня новую дорожную одежду — тяжелые ботинки, короткую куртку, плотные штаны — и все великолепного качества. Сняв роскошные одежды, которые она дала мне прежде, и переодевшись в дорожное платье, я поднял кифонгг. Этот прекрасный инструмент следовало оставить здесь, в безопасности. В лавке стояла Алитта, и я протянул арфу ей.