у вас нет солнечных батарей, от которых можно питать машину, то вы, дурачок, причиняете больше вреда, управляя полностью электрическим транспортным средством. Тогда у меня случился приступ паники, я лег на пол и положил на лоб холодный компресс.

Итак, возвращаемся к Моральному Истощению[261]. Но это новый, более опасный вид Морального Истощения[262], при котором нас так или иначе наказывают, даже если мы ведем себя лучше, чем раньше. И что еще хуже, мы часто сталкиваемся с людьми, которые критикуют нас за то, что мы облажались. Как вы могли поддержать этого члена Конгресса, разве вы не знаете, что он голосовал за войну в Ираке? Как вы могли купить эти бумажные полотенца, производители которых загрязняют реки? Как вы можете смотреть такой-то фильм, есть такую-то еду, путешествовать в такую-то страну, играть на волынке этой марки?[263] Похоже, каждый раз, когда нам кажется, что мы приняли верное решение, даже если мы как следует изучили проблему и считаем, что выбрали лучший вариант, кто-то напишет статью, объясняющую, почему мы, по сути, стали частью проблемы. Кроме того, ужасно раздражает, когда кто-нибудь из друзей или членов семьи или всегда готовые помочь онлайн-знакомые с огромным удовольствием указывают нам, в чем наша ошибка. О, ты любишь бутерброды с арахисовым маслом и вареньем? Прекрасно. Полагаю, тебе наплевать на ОДИННАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ДЕТЕЙ, которые СТРАДАЮТ ОТ АЛЛЕРГИИ на АРАХИС и могут УМЕРЕТЬ из-за твоего ЭГОИЗМА. #дакактысмеешь #арахиспосправедливостидлявсех #требовательныемамочкивыбираютЖИЗНЬ.

Думаю, такие этические дилеммы уникальны именно для нашего времени: когда вокруг столько доступной информации, нам не избежать чувства вины (или стыда), возникающего, когда мы узнаём о своих непреднамеренно плохих решениях? В 340 г. до н. э. никто не понимал пагубных последствий личного выбора для дикой природы. Но теперь мы знаем всё, а если нет, то много тех, кто знает (или хотя бы притворяется, что знает) и с удовольствием объясняет нам, как неправильно мы себя ведем. Это этическая дилемма второго уровня: как реагировать на этические дилеммы, которые непреднамеренно возникают в результате попыток решить этические дилеммы? Настоящая путаница. Если раньше нам было трудно определить кантовскую максиму или провести утилитаристский расчет, ну… ладно, забудьте об этом. Это задачка для Аристотеля с его подходом «Каким человеком я должен быть?». Итак, Аристотель, насколько нас должна волновать вероятность того, что мы будем действовать максимально добродетельно в меру своих сил и все равно получим удар под дых?

Специалист по этике добродетели сказал бы: ну, если мы слишком беспокоимся о непредвиденных плохих последствиях своего поведения, мы дойдем до своего рода паралича и станем только рассматривать и пересматривать потенциальные последствия своих действий. Мы будем настолько озабочены возможными плохими результатами самых простых решений, что начнем нервно расхаживать и дергаться, пытаясь определить, какую марку консервированных персиков купить. Но если мы будем недостаточно задумываться о непредвиденных последствиях, мы снова скатимся в апатию и вообще перестанем заботиться о том, что благодаря нам все может неожиданно пойти не так. Появится угроза, что мы станем людьми, которым наплевать на все наши поступки. Нужно найти золотую середину, где мы продумываем всё как можно тщательнее, но прощаем себя, когда благие действия приводят к нежелательным результатам.

Я не хотел быть лицемером и, сидя за рулем автомобиля с огромным расходом бензина, призывать других ограничить использование ископаемого топлива. Меня мутило от такого несоответствия, мне было неловко, ведь в лицемерии нет ничего хорошего. Это одна из черт натуры, которая больше других бесит окружающих (наша старая знакомая Джудит Шкляр написала целую главу о лицемерии, на которое, как вы наверняка догадываетесь, ей плевать). Но есть и разница между изначальным лицемерием (вождение автомобиля, когда мы знаем, что он вреден для окружающей среды) и случайным (вождение автомобиля, который не так опасен для окружающей среды из-за топлива, но вреден по другой причине). Если Аристотель помог нам справиться с первой волной замешательства и вины, то до конца нас доведет — с учетом моих благих намерений — какой-нибудь подход Канта.

Так же, как и в предыдущей главе, когда мы надеялись, что безбилетная ниндзя Деб признает свои недостатки, чтобы окно Овертона по ее милости не сместилось в сторону плохого поведения, нам нужно стать судьями для себя. Допустим, мы пожертвуем пятьдесят баксов Фонду спасения американских пеликанов, который защищает исчезающие болотные угодья, где живут пеликаны, а потом подруга Нэнси узнаёт об этом и начинает ругаться.

«Ты дурак! — кричит она. — Жертвовать Фонду спасения американских пеликанов — последнее дело! Ты должен был отдать деньги в Американский фонд спасения пеликанов — все знают, что это единственная благотворительная организация, защищающая этих птиц!» Во-первых, Нэнси, успокойся, ты брызжешь слюной. А во-вторых, это невинная ошибка. Мы хотели помочь пеликанам и действовали из добрых побуждений. Инстинктивно мы могли бы отреагировать, всплеснув руками: мол, откуда нам было знать, что мы так заблуждались? Нэнси, мы не могли посвятить целый месяц исследованию миллиона похожих благотворительных организаций, охраняющих пеликанов![264] Но если мы позволим раздражению от совершенной ошибки (или стыду за нее) слишком повлиять на нас, мы решим, что бессмысленно помогать кому бы то ни было. Ну кому нужна вся эта головная боль? Однако лучше сосредоточиться на том, что идея была хороша: отдать деньги на благотворительность. Даже если результат далек от идеала. Теперь кантовское мировоззрение кажется особенно привлекательным. Покупая Prius или жертвуя на добрые дела, мы активно пытаемся следовать кантовской максиме, делать что-то хорошее из чувства долга следовать максиме: помогать другим, когда у нас есть возможность, делать мир лучше, вносить свой вклад в решение системной проблемы. Если мы получим негодный результат, даже Кант — этот неприятный высокоморальный сноб, морщащий нос, — признает, что мы не сделали ничего «плохого». Мы пытались, у нас не получилось, в следующий раз мы постараемся стать лучше. А еще мы постараемся поменьше времени проводить с Нэнси, которая немного перегибает палку.

Пробуй еще раз. Ошибись снова. Ошибайся все лучше[265]. Это лучшее, что можно сделать, даже если мы купились на эту философию, но жить так не очень весело. Чем обстоятельнее мы принимаем решения, тем сильнее нам хочется игнорировать все моральные дилеммы, которые мы неизбежно обнаружим. Они сложные, и это так раздражает, что мы приходим к выводу: проще — и не хуже с этической точки зрения — продолжать вести себя так же, как раньше.

…Вариант?