— Та, тэньки…

— А карточкой можно?

— Нэ… картчк-мартчк нэт… Чисты кеш тэньки…

— А где автомат — деньги брать-взять? — Я показал ему карточку.

— Нэ, афтмата нэту…

Я заглянул за решетку — какие-то древние приборы на столе, куб монитора, на полу — коробки от пиццы…

— У меня 50 евро. Сколько за них дадите?

— Сиколк? Шас шитаем, да…

Головоногое долго тыкало одним пальцем в кнопки калькулятора, но что-то не сходилось. Счет начинался снова. Было попробовано посчитать от руки. Наконец было сказано, с чесанием затылка:

— Ну, пошти тысца тириста… ну так, да… пошты тысца тириста с чем-той, да, пятьтесят, пошти…

— Давайте!

Я отдал купюру, он взял её двумя руками, дёрнул на просвет, спрятал в железный сундучонок, оттуда достал рубли и дал мне:

— Пшалсты…

Я поспешил на воздух, на улице попытался пересчитать… Столько примерно я заплатил вчера в кафе за солянку-поселянку?.. Не помню, долларов сорок… Но должен же быть где-нибудь автомат для денег?.. Нет, надо говорить «банкомат», как Вы учили нас на занятиях по разговорной речи… Интересный спор тогда затеял этот беспокойный студент из Косово, который хотел доказать, что он, как муттершпрахлер, может говорить, как ему угодно и удобно, но другие иностранцы (если им взбредёт в голову учить албанский язык), должны говорить по учебным правилам школьной грамматики. Может быть, он и прав, Вы тоже не раз говорили, что носители языка всегда правы, ибо наука описывает язык, а не язык учится у науки… Как в том анекдоте про бедного лингвиста, который Вы всегда рассказываете новым студентам (пристающим с вопросами «а можно так сказать по-русски?», «а так?» «а так?»): отправился молодой учёный к аборигенам учить их язык, всё время спрашивал: «А так можно сказать? А так?» — пока, наконец, вождю не надоело, он крикнул: «Да, да, да, так сказать можно, но мы так не говорим!» — и приказал изжарить лигвиста на ужин, чтоб не надоедал пустыми вопросами.

Людей на улице прибавилось. Все отлично одеты. По широким улицам Москвы едут машины и автобусы… Да, едут, ещё как едут!.. И улицы широкие… И даже очень, очень, даже слишком, широкие… А вон на той стороне банкомат… Но как перейти? Проблема. Машины едут слишком быстро по очень широким улицам Москвы… Надо найти живой щит…

Около «зебры» я подождал, пока какой-то здоровый дядя с пакетами, в плаще до пят, начал переходить, и пошёл рядом с ним, надеясь, что при наезде его туша спасёт меня (как в свое время дедушку Адольфа спасли от мины тела стоящих вокруг курсантов).

Банкомат стоял в кабинке. Я сунул карточку. Автомат был согласен и предложил суммы в рублях. Я принялся высчитывать, что для меня всегда — большая проблема: счёт сводит меня с ума, а когда я нервничаю, русский и дурацкий наш немецкий обратный счёт путаются в голове.

Около будки появилась молодая пара, стала настырно смотреть на меня, и я, сбившись и недосчитав в уме, нервно нажал на «5000». Автомат спросил, нужна ли квитанция… нет, не нужна… нужны деньги… Подтвердить… да… да… Вот… Тайный номер? PIN Code… Я начал набирать, первые две цифры помнил хорошо… И вдруг от волнения забыл последние две цифры!.. 79 или 97?.. Цифры забегали одна за другую, я не мог их поймать. O, Gott!.. На вариант 79 банкомат ответил отказом. Я лихорадочно набрал другой вариант — тоже отказ. Тогда первый вариант, другого варианта нет… При наборе я задел еще какую-то клавишу, по дисплею что-то промелькнуло — и банкомат с хрустом прекратил операцию, не выдав ни денег, ни карточки, и тут же стал с громким металлическим хищным верещанием перезагружаться.

Я в панике начал нажимать все кнопки подряд. Щупал рукой прорезь. Стучал по экрану. Пусто. А банкомат, лязгнув и железно облизнувшись, выбросил на дисплее первую страницу, где на берегу синего моря желтые пляшущие Проценты с гитарами и в сомбреро предлагали себя нарасхват всем желающим…

Воздуха не хватает. Я открыл дверь. Парень спросил:

— Проблемы?

— Карта… Захватило… Хваталово… Шнурово…

— Ну, бывает, может, что-то не так… Разрешите!

Он втиснулся в будку, я вышел, а его подружка, пахнущая чем-то свежим, стала участливо меня о чём-то расспрашивать, но мне было не до неё… Может, правда со счётом проблема?.. Могли же они вчера в милиции снять все деньги, пока я в камере сидел? Могли, конечно… Наверное, это. А что еще?.. Счёт ушёл в минус — и всё.

Парень, укрывшись спиной и пощелкав, спрятал что-то в бумажник, вышел:

— Ничего, дает нормально. Вам надо в банк обратиться. Вы в каком банке?

— «Deutsche Bank», я… куда…

— Вот туда. Где-нибудь в центре…

Они ушли, а я не мог двинуться. Еще раз обтрогал весь автомат — нет, ничего, с дисплея улыбаются дурацкие жёлтые долговязые проценты в соломенных пляжных шляпах… Да, вот так на практике учатся глаголы: одно дело — «брать», а совсем другое — «взять»… Но что делать?..

Надо карту закрыть! Немедленно! А номера горячей линии я не знаю… Э, говорил же Хорстович, что, помимо копии всех документов, включая билеты, надо иметь номера телефонов, по которым можнозакрытькарточки!.. Фредя полный идиот!..

Надо звонить папе. Но мой телефон у полковника в коробушке! О, горе!.. Может быть, у Самуиловича есть телефон?.. Телефонная книга?.. Auskunft[22]…

Я в возбуждении начал смотреть на номера домов… Вот 46… Магазин… Вот жилые дома… уже хорошо пожившие… пожилые… штукатурка отвалилась от стен… Вон, кажется, ларёк… «ПРЕССА»… А в ларьке — беретная серая голова…

— Добрый день, Матвей Самуилович!

— День добрый! — Он сразу узнал меня. — Выпустили из избы?

— Да… А вас? Вы?

Старик развел руками с недвижными клешнями (как у того чёрного рака, что в баню ходит):

— Отдал штуку, будь они неладны…

— И у меня тоже злонесчастие — карточку автомат взял… не отдавал… Опаньки — и всё!.. При заборе! Беспередел! Мне надо позвонить скорей… запереть… У вас телефон?

Самуилович покопался в карманах клетчатого пиджака, протянул ключи:

— Видите подъезд? Поднимайтесь на третий этаж, налево, табличка «Беренберг», это моя квартира, там телефон, звоните куда хотите, я минут через пятнадцать ларёк прикрою и приду. Код Германии знаете? 0049…

Я молча взял ключи и пошел, удивляясь — он же меня совсем не знает, кто я ему, чужой, а ключи дает… Какой наш немец сделал бы так?.. Вот она, загадочная душа… нараспашку… нет, нараспашонку…

Квартира была убогая, со старой мебелью, захламистая. Старомодная кровать, ночной столик с книгами, потёртые коврики с оленями. Пара салфеточек, слонишки, мелкие вещишки, фото в облезлых рамах, фарфоровая балеринка без правой кисти за мутным стеклом… Но книг много! До потолка. И старые, тёмные, и светлые, новые.