—Само собой.

—Я быстро, сейчас спущусь и помогу.

Эйвери сбросила обе туфли и босиком побежала вверх по лестнице. Оставила сумку и черные туфли в квартире Хоуп, надела голубые.

Дверь в «Пентхаус» была открыта, и Эйвери вошла внутрь, окунувшись в прохладный воздух. Везде стояли цветы — под окнами в гостиной, на плавучем столике в ванне, в спальне. Все блестело и сияло.

Интересно, что сейчас чувствуют Монтгомери, если даже ее переполняет чувство гордости и удовлетворения? А ведь она только наблюдала за процессом. Ну, и немного помогала.

Эйвери пошла вниз, ведя рукой по железным перилам. Потом ей захотелось чего-то еще, и она зашла в номер «Ник и Нора». Подумать только, они с Оуэном останутся здесь на ночь! В роскошной кровати, среди запаха цветов и блеска хрусталя. Будут заниматься любовью в темноте, станут первыми влюбленными, которые обнимут друг друга в этом номере. Настоящее чудо!

Услышав шум шагов, она обернулась и улыбнулась Оуэну.

—Только подумала о тебе, как ты появился. Да еще такой красивый!

В темном костюме и галстуке почти одного цвета с ее платьем — еще одно чудо! — Оуэн выглядел превосходно.

—Эйвери, ты не перестаешь меня удивлять.

Она тепло улыбнулась.

—Сегодня все должно быть стильным, и мы с тобой определенно стильная пара. Я думала о том, что вы сейчас чувствуете. Должно быть, что-то необыкновенное, ведь даже я радуюсь и горжусь, хотя ничего не делала.

—Не говори так. Ты таскала вещи, убирала, кормила. И помогла нам найти Хоуп.

—И сама лично собрала эту сверкающую напольную лампу. — С сияющими глазами Эйвери качнула хрустальную подвеску. — Немало.

—Конечно. И у меня для тебя кое-что есть.

—Для меня?

—Хочу отблагодарить тебя за все, что ты сделала для нас.

—Подарок? — Она удивленно шагнула к нему. — Вообще-то я помогала бескорыстно — это касается и собранной лампы! — но подарки я люблю.

Оуэн вытащил из кармана маленькую коробочку и скомкал упаковку, когда Эйвери сорвала ее и подняла крышку.

—Господи, какая красота!

В коробке лежал маленький платиновый ключик на цепочке, украшенной крошечными бриллиантами.

—Я его увидел и сразу понял — самое то. Символ. Ключ от нашей гостиницы. Для тебя она всегда открыта.

—Замечательно, какие прекрасные слова! Спасибо! Спасибо! — повторяла Эйвери, целуя Оуэна. — Я просто в восторге! Мои первые бриллианты!

—Правда? Они совсем крохотные.

—Бриллианты крохотными не бывают. Хочу надеть кулон прямо сейчас!

—Давай помогу.

Оуэн встал сзади, застегнул цепочку. Эйвери потрогала ключик, взглянула в большое трюмо с серебряной рамой. Подняла руку к ладони Оуэна, которая лежала на ее плече, и поняла, что у нее нет слов, чтобы выразить, как она себя чувствует, стоя рядом с Оуэном и любуясь отражением в зеркале.

В груди возник знакомый трепет, а потом родилось что-то новое — медленное ровное биение, которое распространилось по всему телу до самых пяток.

—Оуэн.

Все, что Эйвери могла или хотела сказать, вдруг куда-то исчезло, когда она заметила в зеркале тень.

—Оуэн, — повторила Эйвери.

—Да, я вижу.

Она сглотнула.

—Что ты видишь?

—Элизабет.

—Я вижу только тень. Силуэт.

—Я вижу ее полностью. Она улыбается, хотя в глазах стоят слезы. Она... машет рукой? Нет, показывает свою руку. Левую. У нее на пальце кольцо с маленьким красным камушком.

—Рубин?

—Нет, темнее.

—Гранат?

—Возможно. Обручальное кольцо?

В голове Оуэна прозвучал тихий, как просьба, голос: «Билли».

—Ты слышала?

—Нет. Я чувствую аромат жимолости, вижу силуэт Элизабет. Вернее, видела, — сказала Эйвери, когда тень исчезла. — Что ты слышал?

—Она снова назвала имя. Билли.

Эйвери повернулась.

—Кольцо, ты сказал, у нее на руке обручальное кольцо.

—Всего лишь догадка.

—Она показала тебе кольцо, потом ты услышал имя. Держу пари, что кольцо обручальное. Элизабет и Билли хотели пожениться. Мы должны его найти, Оуэн. Ради нее.

Эйвери стиснула руки Оуэна, поразив его настойчивостью.

—Сделаю все, что смогу.

—Как долго... Как долго она любит!

Эйвери вдруг поняла, что у нее появилась надежда. Надежда на то, что любовь имеет значение и может длиться очень долго.

—У меня не было времени, поэтому я пока ничего не узнал. Немного освобожусь после сегодняшнего приема и поищу. Нам нужно спуститься вниз — через двадцать минут будут разрезать ленточку.

—Я сказала Хоуп, что вернусь помогать, а сама отвлеклась!

Эйвери вновь потрогала ключик.

—Спасибо еще раз.

—Хорошо смотрится с платьем. — Оуэн рассеянно погладил ее по плечу. — Иди вперед, я сейчас подойду.

Оставшись один, Оуэн подошел к номеру «Элизабет и Дарси».

—Прости, я был занят подготовкой к сегодняшнему дню и...

Слово «жизнью» прозвучало бы невежливо.

—Другими делами. Но я обещаю, что попытаюсь его найти. Знаешь, у нас сегодня много гостей, будут ходить туда-сюда, заглядывать в номер. В общем, прием. А после моя мама останется здесь на ночь. Это моя мама, так что... Я просто хотел тебе сказать.

Он замолчал на полуслове, покачал головой.

—Бекетт, наверное, уже предупредил. Сегодня очень важное событие для моей семьи, для всего города, и мне нужно там присутствовать.

Оуэн почувствовал, как что-то легко коснулось лацканов пиджака, — так женщина поправляет одежду мужчины перед тем, как выйти с ним на люди. На пути вниз он бросил последний взгляд через плечо, однако ничего не увидел и пошел навстречу голосам и свету.

* * *

Старый отель на главной площади города вновь распахнул свои двери для гостей. Они бродили по теплым, уютным комнатам, толпились у пылающих каминов, общались с соседями на открытой кухне.

Свет заливал помещения, которые так долго стояли темными; гул людских голосов вернул их к жизни.

Люди ходили по красивому кафелю и полированному дереву, присаживались на желтый, как масло, диван или потягивали напитки под аркой. Те, кто не боялся холода, выходили на улицу, чтобы взглянуть на внутренний дворик или полюбоваться видом с элегантной террасы.

Некоторые чувствовали легкий летний аромат жимолости, но не обращали на него внимания. Порой кто-то ощущал прикосновение к плечу, однако, обернувшись, никого не видел. Дважды Оуэн показывал гостиницу друзьям, и оба раза двери на террасу в номере «Элизабет и Дарси» были открыты. Он просто закрыл их, пока гости восхищались кроватью, узорчатым полом или красивым абажуром из витражного стекла.