К лесу мы ушли также беспрепятственно – куманы обходили «минное поле» очень осторожно, по широкой дуге, забравшись уже в полосу глубокого снега в месте, где берег идет на подъем. В итоге время они безнадежно потеряли, а мы меж тем углубились в чащу по заранее накатанной лыжне, свалив за собой несколько также заранее подрубленных деревьев, до поры удерживаемых от падения страховочными канатами! Засека получилась знатной!

И я, несмотря на скорбь по погибшим, смог с чистой совестью признаться самому себе, что и этот раунд остался за нами – противник потерял не менее сотни человек в полосе «чеснока», да наверняка не меньше унесли наши залпы во время перестрелки. Как-никак едва ли не седьмая часть «кампфгруппы» в минус. Кречет позже сказал, что увидел хвост колонны всадников и оценил ее примерно в полторы тысячи поганых…

И день этот, как мне думается, мы уже выиграли, ведь пока вороги выберут весь «чеснок» из снега, расчищая проход тумену, да уберут тела павших и лошадиные туши… А уж когда куманы сунутся к рогаткам на льду… Ведь не могут же не сунуться, посчитав, что проход там можно сделать быстрее! Эх, жаль, что я этого не увижу… Тот еще ждет половцев сюрпризец!

– Идут поганые… Идут. Не вся тьма. Но передовой отряд пополнили.

Кивнув Микуле, аккуратно наблюдающему за рекой, я окинул взглядом залегших на, увы, невысокой круче дружинников, уцелевших после вчерашних схваток. Полторы сотни воев осталось в строю, пятьдесят человек потеряли ранеными да убитыми… Слава Богу, хоть раненых удалось укрыть в лесных схронах, да и жители там же попрятались. Татары, правда, в отместку сожгли брошенные поселения, полночи зарево их рассеивало окружающую нас тьму… Зато, как я и предполагал, до заката вчерашнего дня к третьей речной преграде они не явились.

Но сегодня, уже вскоре после рассвета, показалась впереди большая татарская рать. Как по мне, еще большая, чем вчера, а судя по длине следующей по льду Прони колонны всадников, их тут не меньше двух тысяч… Правда, к двойному ряду рогаток, перегородивших проход между отрывистым высоким берегом и столь же отрывистой кручей низкого, подступившего к реке едва ли не вплотную, двинулась вперед всего сотня всадников. И судя по вполне узнаваемому внешнему облику, это мои старые знакомцы мокшане…

– Ну что, друже, давай, как и вчера. Упреди Кречета, сам становись в середине отряда, а обстрел начнем, как подойдут к рогаткам.

Микула, ободряюще улыбнувшись и слегка хлопнув меня по плечу, принялся аккуратно переползать вправо, в то время как я отдал тихую команду, уже привычно передаваемую по цепочке:

– Тетивы натянуть!

Сегодня стрелять будут все – и те, у кого имеются мощные биокомпозиты (свой я вчера вечером забрал!), и те, кто располагает лишь простыми монолуками. До ледовой площадки у преграды достанут, и потому тех, кто сунется рубить ее, мы атакуем всей дружиной! А вот если придется вступить в перестрелку с многочисленными конными лучниками, тогда да, тогда половина отряда автоматически перейдет в разряд щитоносцев, прикрывающих стрелков с лучшим оружием…

Медленно приближаются мокшане к преграде, с опаской поглядывая по сторонам. Внимательно, с явно читающимся напряжением и страхом в глазах осматривают они оба берега… Вдруг отряд замер (примерно за две сотни метров до засады), так как следующий впереди воев сотник, судя по более богатому облачению и ламеллярному панцирю, надетому поверх кольчуги, резко вскинул руку. Затем сказал что-то отрывистое своим ратникам, и несколько всадников быстро спешились, после чего, опасливо подняв щиты над головами, двинулись в сторону обеих круч. На разведку, значит, отправил… Зараза! Нехорошо будет, если елецкую дружину на высоком берегу обнаружат с ходу!

Легонько хмыкнув, недобрым словом помянув свою самонадеянность – враг-то, оказывается, быстро учится на ошибках, недооценил! – я было принялся ждать, когда четверо мокшан, следующих к нам, приблизятся на сотню метров. Но, кинув быстрый взгляд на высокий берег, передумал: елецким дружинникам мы ведь передали все пятьдесят выпрошенных мной у князя Рязанского самострелов. А даже у простых арбалетов, взводимых руками (между тем у наших воев теперь есть и помощнее, взводимые поясными крюками!), дальность эффективной стрельбы составляет примерно полторы сотни метров. Поскольку ситуацию с одновременной разведкой обоих берегов заранее с Твердилой Михайловичем мы не обговорили, воевода может сгоряча приказать ударить по дозору мокшан! Рано раскрывать всю засаду…

Уже не таясь, с легкой улыбкой на губах я выпрямляюсь, поднявшись над берегом во весь рост, после чего отдаю команду в полный голос:

– Моя сотня, встать! Вои Кречета пока ждут!!!

Еще один сюрпризец для татар: глядишь, когда начнется бой, подивятся, что нас вдвое больше…

Ратники царя Пуреша не стали испытывать судьбу: вернулся дозор к своим, с обоих берегов вернулся. Но конные вои по приказу сотника принялись спешиваться, и не только они. Пошла вперед многочисленная колонна всадников, и, поравнявшись с мокшей, также стали покидать свои седла сотни покоренных. Куманы, мокша… Иных вроде бы не видно.

– Слушай, братцы, а они ведь пехом на нас попрут. Всей толпой… Кречета кликните, обговорить мне нужно все с сотенным головой!

Сам я поспешил дядьке навстречу и вскоре уже увидел крепкого витязя, спешно бегущего в мою сторону. Практически поравнявшись с ним, я, не таясь, взволнованно спросил:

– Ну, что думаешь, может, сразу уйдем? Такую толпу нам ведь не удержать! Все одно им не только рогатки рубить, но еще и с рогульками вмороженными возиться на льду реки. И не обойдешь здесь никак, разве что крюк делать в пару верст, да по глубокому снегу!

Однако Кречет отрицательно мотнул головой на мое предложение:

– Пешцы из половцев слабые, мокша покрепче будет, но атакуют поганые без строя. По круче им подниматься по узкому подъему, там не разбежишься, а поверху подъем можно перекрыть даже полусотней воев. Обидно уходить, не задержав ворога, да и для брани здесь место больно удобное! Пятьдесят ратников, самых крепких в сече, выставим наперед, еще полсотни – в прикрытие лучникам, ну а из числа последних выберем лучших стрелков, самых быстрых да умелых. Когда же совсем припрет, в рог протрубим, чтобы наши помогли – из самострелов до берега достанут. Ударят поганым в спину, а пока те разберутся, в чем дело, мы успеем уже отступить… Или ты убоялся?

Я отрицательно мотнул головой, в то же время понимающе улыбнувшись:

– Экий ты! На слабо берешь! Нечего так, дядька, делать… Но задумка твоя хороша, будь по-твоему. Только надо человека незаметно, пока еще есть возможность, Твердиле отправить да все воеводе разъяснить!

Кречет согласно кивнул:

– Это верно. Ждана пошлем!

…Прошло совсем немного времени, прежде чем самые опытные наши лучники отправили первый залп оперенной смерти во врага, подошедшего уже на сотню метров. Дружинникам разрешили сразу использовать боеприпас с долотовидными и даже гранеными наконечниками, так как среди атакующих много воинов мокши, защищенных кольчугами, и в ближнем бою они слывут гораздо более жестким противником, чем куманы! А потому нечего жалеть стрелы с редкими наконечниками – мертвым нам они уже не пригодятся…