Все десять дней до отъезда я занимался гимнастикой на потеху дедовым слугам, и не только им: мальчишки сбегались со всей округи и, залезая на ближайшие к дедову забору деревья, смотрели бесплатный цирк. Сначала дворник было принялся их сгонять, но я сказал, что не надо – пусть смотрят. Да и слуги стояли, делая вид, что заняты во дворе каким-то нужным делом, смотрели на представление. Самое интересное заключалось в том, что я не выполнял каты из карате, не делал медленные движения у-шу, не скакал и не стоял на голове. Только обычный комплекс гимнастики: наклоны туловища, приседания, в том числе с грузом, взяв на спину мешок с песком весом около двадцати килограммов, махи ногами. Но этого было достаточно, чтобы за спиной раздавалось: «эк его корежит»; «припадочный, наверно, молодой купец-то»; «ну так он после пожара головой повредился, видишь, страшный какой, да еще не в себе» и тому подобные замечания. Нет, видимо, не найдет дед мне в слободке невесту, раз такой слух пойдет о припадочном женихе.

Еще я читал журналы по химии и биологии, чтобы понять, что было известно в этих областях науки в это время, ведь профессора называли меня коллегой, а копни поглубже, выяснится, что я элементарных и всем здесь известных вещей не знаю. Однако, почитав статьи, я убедился, что российская наука в целом (я не говорю про прорывы выдающихся ученых, а про образование в целом) лет на двадцать-тридцать отстает от европейских стран. В наших журналах все еще рассуждали о жидкостях и флюидах, через которые из мирового пространства передается «магнетизм»… микробиологических исследований вовсе не было, так что рассуждения о микроскопических зверьках моего доктора Леонтия Матвеевича еще можно было назвать редким вольнодумством. Доктор все же прислал журнал с моей историей. Ну и жуткие фото там получились, прямо оторопь берет: неужели я таким был, когда меня привезли, или это от плохого качества снимка? На первом фото – просто обгорелая[83] головешка без волос, глаза закрыты черным прямоугольником, что создавало еще более страшное впечатление – будто и глаз у меня нет. На промежуточном фото я был вроде Фантомаса, только серый, ну а на заключительном – так уже ничего себе уродец, в театре можно без грима в роли Квазимодо подрабатывать.

Перед отъездом зашел к деду, спросить о его решении.

– Вот, внучек, с заводом лекарств я решил, а взрывчатку как-то нехорошо все же делать, – засомневался дед.

Хорошо, что хотя бы с сульфаниламидами проблем не должно быть, а вслух я сказал:

– Дед, не ты сделаешь, так кто-то другой на этом заработает. Взрывчатка – ведь это не только война и убийство, а горные работы и строительство, прежде всего, железных дорог. Развитие России через Сибирь пойдет, туда чугунку скоро потянут, за Урал, до самого Тихого океана. А знаешь, сколько там скал взорвать надо и туннелей проложить? Даже нобелевского динамита не хватит, прорву взрывчатки тратить придется. У нас строительство и горные работы даже в привилегии прописаны, а будет ли ТНТ закупать военное ведомство – хорошо если будет, а если не будет, то мы только на проходческих и железнодорожных работах капитал удвоим! Наша взрывчатка дешевле нобелевской, и безопаснее к тому же, хранения такого строгого не требует – хоть в воду ее положи – все равно не взорвется, если детонатор не замокнет или будет просто герметичным и не пропустит воду (ТНТ в воде практически нерастворим).

– Вот ты куда, внучек, загнул, – задумался дед, – а ведь это бешеные деньги… А откуда ты знаешь, что чугунку потянут через горы аж до океана?

– Дед, это просто логика – наука такая, иначе говоря, – головой думать надо, вперед смотреть, где выгода лежит, – объяснил я своё послезнание купеческой деловой хваткой. – То, что в Сибири богатств в земле немеряно, так это еще Ломоносов сказал, да и Менделеев так считает. Вывезти добытый уголь, нефть, руду на телегах невозможно, значит, будут строить железную дорогу.

– Ну, считай, убедил ты меня, – будем завод ставить. Только где?

– Там, где есть рабочие руки, железная дорога, река и город не далеко и не близко – может, вниз или вверх по Москве-реке место сыщем верстах в тридцати от города?

– Хорошо, приказчиков пошлю посмотреть, где лучше землю купить. Это ты правильно думаешь, что по чугунке и рекой можно строительные материалы и припасы привозить, а потом товар вывозить, – согласился со мной дед, – а завод для лекарств где?

– Да там же, но верстах в пяти, и поселок от завода взрывчатки закладывать в таком же отдалении, – ответил я. – Управлять легче будет, если два завода рядом, а удаление от завода взрывчатки необходимо на всякий случай, вдруг взрыв, так люди в поселке живы останутся. Поселок узкоколейной железной дорогой соединить с заводом – одна смена на завод приезжает, другая тем же паровичком уезжает. Так что я поеду в Питер людей подбирать для работы на заводе, кто новую взрывчатку и лекарства знает, как делать, а ты мне обещал когда-то, что людей пошлешь учиться, чтобы могли работать на новых заводах – там химики нужны, можно из вчерашних студентов, только умных, – напомнил я деду его обещание. – Я в Питере поспрашиваю, может, кто из химиков Академии переедет, жалованье им хорошее дадим, жилье при заводе, согласен, дед?

– Да, Сашка, ты кого хочешь уговоришь, я-то тебя знаю, – подмигнул мне дед. – Набирай людей, только немного, завода-то еще нет. Набирай таких, кто знает, какие машины нужны и как работают, смету составить и где их купить, строителей-то я сам наберу. Через полгода первый корпус и дома деревянные в поселке будут. Лавку, больницу, ясли для детей, не хуже чем у Морозова в Твери построим со временем, в кирпиче. Я своих старообрядцев на завод работать наберу, а там будем пробовать через царя веру нашу разрешить и церковь открыть.

На этот раз у меня в купе появился попутчик. И что бы вы думали, уставившись на мой прикид, он спросил по-английски, не будет ли против уважаемый сэр, если он составит ему в пути компанию!

Услышав, что я не против (а что же мне, гнать его, что ли, прикажете), он представился как Джордж Остин, баронет[84], второй секретарь посольства ее величества.

– Вы прекрасно говорите по-английски, сэр, и внешний вид у вас как у иностранца, – удивился дипломат. – Я было принял вас за морского капитана, скорее всего, норвежца или шведа.

Я представился как Александр Степанов, представитель свободной профессии (вспомнив регистрацию моей лаборатории в управе, где нас с Генрихом записали «лицами свободной профессии» наравне с актерами и художниками, так и подмывало в ответ на его «баронет» представиться «клоун»).