В академии пошел к химикам, где меня сразу узнал, назвав «глубокоуважаемый господин изобретатель», молодой человек, представившийся приват-доцентом Северцевым. Он сказал, что профессор будет чуть позже, но пока он может сопроводить меня в лабораторию и рассказать о ходе опытов.

– Рад знакомству, господин Северцев, – сказал я, представившись, – а как вас по имени-отчеству величать? – Получил ответ и вспомнил, что в мой первый визит Петр Николаевич Северцев писал что-то за столом в ассистентской, а теперь, оказалось, он за синтез вещества СЦ отвечает.

– Вы, наверно, Александр Павлович, хотите узнать, как идут дела с вашим препаратом? – поинтересовался Северцев, чувствуя, что я не чай приехал пить за семьсот верст и мне не терпится узнать – получилось ли? – Все получилось, не беспокойтесь, кстати, ваш путь оказался самым перспективным и простым, только на конечном этапе пришлось повозиться, ну, так вы и сами об этом предупреждали. Хотя существует еще один способ получения СЦ, но он более длинный и затратный, так что мы сумели воспроизвести ваш короткий и дешевый путь синтеза, признав его лучшим. Не скрою, второй путь предложил я, и мне хотелось, чтобы он оказался лучше, но факт есть факт – вы победили!

– Спасибо за объективность, Петр Николаевич, – а много ли удалось синтезировать?

– Пока три фунта, но на испытания этого хватит с лишком, тем более что, считайте, они уже идут, – похвастался приват-доцент, – в клинике у профессора Субботина.

– Постойте, как идут? – удивился я. – Мы же говорили, сначала нужно проверить на мышах!

– Да уж проверили, и не на мышах, собаку тут лечили с обваренным кипятком боком, – рассказал Северцев. – Потом из дома животных всяких приносили с гнойными ранами – все везде заживало.

Ага, как на собаках, подумал я, прямо Шариков[87] с ошпаренным боком, но ведь экспериментаторы хреновы ничего даже не знают о правилах клинических испытаний, ни тебе слепого контроля, ни рандомизации, и где контрольная группа, наконец!

– Животные часто слизывали ваш порошок с раны (несмотря на то, что мы перевязывали раны, обработав их порошком), из чего мы сделали вывод, что он безвредный, и многие попробовали его на вкус: индифферентный, похрустывает на зубах, и все, – делился своими впечатлениями приват-доцент. – И вот когда в клинику Субботина привезли девочку одиннадцати лет с запущенным термическим ожогом, профессор попросил у нас препарат СЦ. Мы не могли отказать, ведь девочка умирала от гнойной интоксикации: ожог был большой (она опрокинула на себя таз с кипятком, который мать-прачка поставила на стол), больше пострадали ноги, но поскольку ожоги лечили каким-то салом, чуть ли не собачьим, пошло нагноение по всей поверхности с большим количеством гноя, и ее привезли в клинику с высокой температурой, в беспамятстве, уже практически безнадежную. Профессор не мог видеть, как умирает ребенок, и решился попробовать ваше средство.

– И каков результат? – спросил я, беспокоясь, а вдруг умерла. – Жив ребенок или умер?

– Отличный результат, жива девочка и почти совсем уже поправилась, ваше средство действительно чудодейственное, – взволнованно проговорил Северцев. – У нас уже более десяти больных его получают, и у всех быстрая положительная динамика заживления гнойных ран! Я уже послал служителя с запиской к Субботину, думаю, он сейчас придет. Вы сделали великое открытие, Александр Павлович!

– А, вот и наш гений, великий изобретатель! – дверь открылась, и на пороге появился профессор Субботин. – Поверьте, Александр Павлович, вы – гений! Я-то, при первом вашем появлении, еще сомневался, не шарлатан ли вы, уж очень много их сейчас развелось, но теперь убедился, что вы, действительно, совершили великое открытие.

– Уважаемый Максим Семенович! – в свою очередь, был рад и я. – Позвольте напомнить, у этого изобретения есть и соавтор, господин Генрих фон Циммер, к сожалению, ныне почивший.

Мы помолчали, отдавая дань памяти Генриху, а потом профессор продолжил:

– Мы получили поразительные результаты: у двенадцати пациентов – полное заживление ран без осложнений, у одного – заживление раны вторичным натяжением[88] с образованием рубца, но он избежал калечащей операции. В качестве контрольной группы мы взяли лиц, получавших при подобных поражениях стандартное, предписанное инструкциями лечение: из них двое погибли, у восьми – заживление вторичным натяжением с образованием рубцов, и лишь у двоих – результаты, сравнимые с первой группой. Мы делали фотоснимки, разница в скорости заживления налицо, а про результат и говорить не приходится. Я собираюсь сделать предварительное сообщение на Хирургическом обществе через три дня, и, если вы не против, я буду иметь честь представить вас коллегам.

Я дал согласие, и тут появился профессор химии Дианин, мой тезка, который также стал выражать восхищение результатами испытаний. Он сказал, что сейчас готовит отчет руководству Академии и хочет, чтобы я вместе с профессором Субботиным был на этом отчете.

Я ответил, что, может быть, рано докладывать результаты опытов всего на двух группах больных по двенадцать человек, хотя видел, что если применять непараметрический критерий, например, Вилкоксона – Манна – Уитни, или еще более простой метод знаков, то результаты уже достоверны, однако критерии непараметрической статистики стали известны лишь со второй половины двадцатого века. Да что и говорить, до открытия самого раннего параметрического t-критерия стьюдента Уильямом Госсетом, сотрудником компании «Гиннес», взявшим себе псевдоним Студент и опубликовавшим методику в 1908 году, еще семнадцать лет. Никто в России еще никакой биометрической статистикой не заморачивается, все научные статьи в медицинских журналах – описательные, так что наличие хотя бы контрольной группы – уже шаг вперед.

Профессора наперебой стали меня уверять, что материала достаточно и статья произведет эффект разорвавшейся бомбы, так что я согласился на публикацию материала в «Военно-медицинском журнале», причем оба профессора заверили меня, что, ввиду огромной значимости препарата СЦ для военной медицины, они будут настаивать через руководство Академии (возможно, это будет Ученый совет) о срочной публикации материала в ближайшем номере. Я поблагодарил ученых и сказал, что у меня еще есть дела в столице, пообещав через три дня вновь их посетить, и если к тому времени доклад руководству будет готов, то готов составить им компанию при посещении ими руководства Академии.

Сопровождаемый приват-доцентом, я направился к выходу и по дороге решил спросил о главном.